Теорема Столыпина

«Традиции далекого прошлого, когда государство было еще недостаточно сильно и свободные колонисты беспрепятственно осваивали земельные просторы государственных окраин, сохранили свое влияние и в XVIII веке. Сила векового давностного владения создавала крепкую точку опоры для крестьянских общин. В свою очередь, практика частноправовых сделок на казенную землю путала и расстраивала правительственные планы.

Государственная власть на протяжении XVII–XVIII веков неоднократно запрещала подобные сделки, но она сама колебалась и уступала под давлением класса землевладельцев: нередко она санкционировала заключенные акты и предоставляла право новым владельцам на определенных условиях пользоваться купленными участками.

Даже в центральном правительстве в XVIII и первой трети XIX века не было единодушного и твердого мнения по этому вопросу: такие крупные бюрократы, как Сперанский и Канкрин, склонны были отличать имущество казенного ведомства от земельной собственности крестьянских обществ. „Dominium directum“ — право верховной собственности на государственную территорию — еще не перешло окончательно и бесповоротно в „domimium utile“ — в безусловное право казны на обладание земельными угодьями»⁸⁸.

Отсюда — большая самостоятельность крестьян, прежде всего черносошных и однодворцев, которые до некоторой степени были свободными распорядителями своей земли и, конечно, не испытывали того гнета, который падал на крепостных.

Надо сказать, что даже во время подготовки Великой реформы проблема права собственности черносошных крестьян в Редакционных Комиссиях не решалась однозначно.

Подобное положение фиксируется вплоть до конца XIX в., когда у неокрепостников обрела популярность идея отмены выкупа крестьянами земли, что означало ее национализацию, — задолго до появления слов «эсеры» и «большевики».

Милые наши «государственники»!

Эта неопределенность, даже неуверенность власти вполне видна в истории введения уравнительного землепользования на русском Севере.

К концу XVIII в. северная администрация всех уровней все настойчивее проводит идею уравнения, видя в ней средство обеспечить уплату подушной подати. В разных районах успех этих мероприятий был неодинаков.

В 1785 г. директор экономии (чиновник казенной палаты, ведавший казенными крестьянами) Олонецкой губернии начал подготовку к уравнительному переделу. Он распорядился отобрать, правда, за компенсацию, земли, проданные и заложенные крестьянами друг другу и пустить их в передел. В том же году императрица разрешила местным купцам и мещанам в течение двух лет продать свои земли дворянам или государственным крестьянам⁸⁹.

При поддержке многих крестьян уравнительный раздел земель начался и сразу же вызвал протесты.

Торжеству «раскулачивания» помешали крестьянин Костин, имевший «великое множество» земли, которую при переделе у него отобрали и поделили между малоземельными, и несколько его собратьев по несчастью.

Они подали жалобу в Вытегорский нижний земский суд, что крестьяне насильно завладели их землей. Суд решил дело в пользу жалобщиков и предписал вернуть отнятую у них незаконно землю. Однако казенная палата, в свою очередь, велела старосте не слушаться суда (!). Земский суд рапортовал об этом губернатору Г. Р. Державину, указав, в частности, что получившие чужую землю крестьяне дают и другим повод к отъему земель у соседей и что в одной из деревень в связи с этим был ранен топором десятский и его брат⁹⁰.

Державин заступился за частную собственность, прекратил беспорядок в Пудожском погосте и изложил Сенату свое мнение — несправедливо забирать землю у тех, кто получил ее от предков или купил за свои деньги, и отдавать ее тем, кто хочет лишь воспользоваться чужим имуществом[25]

.

Генерал-губернатор Тутолмин, однако, встал на сторону казенной палаты, его поддержал Сенат, однако утверждаться стали все же только те переделы, против которых крестьяне не возражали. В конечном счете часть земель была разделена между крестьянами и осталась в уравнительном землепользовании, а другая часть не переделялась даже и в 1870-х гг.

В архангельской губернии ликвидация «безпорядка», т. е. права личной собственности на землю затянулась, и эмоциональный фон, на котором происходило внедрение ползучего крепостнического «коммунизма», проясняет следующая история.

В 1797–1798 г. дворцовые крестьяне были переданы в ведение вновь созданного Департамента уделов. На севере у них было такое же землевладение и землепользование, как и у черносошных. Летом 1798 г. в этот Департамент поступило донесение советника Архангельской экспедиции Григоркова. Он писал, что до 1796 г. крестьяне Сольвычегодского округа (Вологодская губерния — М. Д.) пользовались расчищенными из-под леса землями, старались удобрять их должным образом, а те, у кого не было склонности к хозяйству, шли в отход и зарабатывали там необходимое для жизни и уплаты податей.