Теорема Столыпина

Пристав 2-го стана Бердянского уезда рассказал Столыпину, помещику этого уезда, как это происходило. Ранней весной он оповестил хуторян-великоруссов, «находившихся в его стане на казенном участке, переселиться деревней в указанное место, что в продолжение лета никто из хуторян не тронулся, а так как приказание должно было быть исполнено, то в ноябре он взял понятых и сломал печи на всех существовавших там 720-ти хуторах. По свидетельству пристава, хуторяне эти были зажиточные хозяева»; к этому сообщению сделано примечание: «Надо заметить, что в ноябре в Бердянском уезде морозы очень сильны. Сколько помню, пристав сказал мне, что в этот день мороз доходил до 20 градусов»⁹⁷.

На замечание Д. А. Столыпина, «что жаль этих хуторов, он мне отвечал, что многие тысячи таких хуторов были разрушены в Днепровском уезде Таврической губернии, также в Екатеринославской губернии»⁹⁸.

Вот в коллективном сознании народа укреплялся аграрный коммунизм.

Накануне реформы П. Д. Киселева

В данном контексте нельзя не коснуться огромной темы — реформы государственных крестьян Киселева. Напомню, что с начала XIX в. власть задумывалась о реформе положения государственной деревни, однако при Александре I дальше проектов дело не пошло.

Во внутренней политике Николая I до 1848 г. крестьянский вопрос занимал главное место. Известно, что при нем проблемами крестьянства занимались 9 секретных комитетов и было принято 367 законодательных актов, касающихся крепостных (втрое больше, чем при Александре I)⁹⁹.

Царь, безусловно, отрицательно относился к крепостному праву, однако он и не думал в связи с этим отменять сословный строй — крепостные крестьяне должны были превратиться в государственных.

Не имея возможности осветить эти сюжеты подробно, остановлюсь лишь на том, что важно для данной книги.

В 1835 г. был созван новый секретный комитет под председательством И. В. Васильчикова «для изыскания средств к улучшению состояния крестьян разных званий»; его членами были М. М. Сперанский, Е. Ф. Канкрин, П. Д. Киселев и Д. В. Дашков.

Он должен был дать экспертную оценку, во-первых, проекту Киселева об использовании конфискованных после восстания 1830–1831 гг. имений польских повстанцев и, во-вторых, проекту реформы государственной деревни Канкрина.

Несмотря на противодействие Канкрина, Комитет не считал возможным отделять реформу казенной деревни от изменений в положении деревни крепостной¹⁰⁰.

Оба преобразования должны были иметь общую идею, общий стержень.

Сперанский был убежден — и Комитеты 1826 и 1833 гг. в общем были согласны с ним, — что реформа управления государственной деревни должна быть исходной точкой разрешения крестьянского вопроса в целом, во всей его совокупности, включая и крепостное право, и дать возможность правительству влиять на помещичье дворянство. Причем главным тут было не создание новых органов управления, а изменение хозяйственного и правового статуса крестьянства.

Крепостное право должны были сменить свободные договорные отношения как на казенных, так и на помещичьих землях.

Цель реформ состояла в безземельном освобождении всех

категорий крестьянства, а земля при этом оставалась в руках ее юридических владельцев, т. е. казны и помещиков, как это было в Прибалтике и Польше.

Крепостные крестьяне должны были получить гражданские права лиц свободного состояния, в том числе и право свободного перехода, и поэтому они могли бы «по воле своей переменять место жительства и зависимость от помещика, соблюдая предписанные условия».

Объем крестьянских работ и повинностей будет определяться обоюдным соглашением каждого отдельного крестьянина с помещиком, который дает ему участок земли в пользование.

Однако Комитет 1835 г. считал, что конечная цель не может быть достигнута сразу, одним единовременным актом. Подобный вариант казался слишком радикальным и потенциально опасным переворотом.

Поэтому Комитет выступил за постепенный переход крестьян «с одной степени на высшую», «от состояния крепостного до состояния свободы».

Таких степеней было намечено три.

1) первая — состояние великорусских крепостных крестьян с трехдневной барщиной по Манифесту 5 апреля 1797 года;

2) вторая — положение крестьян, чьи повинности точно определены законом в смысле количества и качества труда («мерная работа»);

3) третья — получение крестьянами полной свободы перехода от помещика к помещику и обработка ими владельческой земли на основании заключенных договоров, так, как это сделано законодательством 1816–1819 гг. в Прибалтийских губерниях.

Этим «переходом крестьян на третью степень, или совершенно в положение крестьян остзейских губерний, удовлетворялась бы потребность государственная, столь важная для будущего спокойствия и процветания России»¹⁰¹.

Таким образом, на повестку дня выдвигалась задача выяснения и установления «мерной работы», т. е. введение обязательных инвентарей (хозяйственных описей имений — М. Д.) точно фиксирующих объем барщины и соответствующего ей денежного эквивалента.