Теоретик

Вообще никакой. Ничего они не изображали и никого не собирались проверить: ситуация совсем не та и все эмоции у них искренние. Что до моей головы… Возможно, с ней действительно есть проблемы. Но у кого в этом мире проблем с головой нет? Нормальные люди сюда не попадают.

— Точно не будешь дуру пороть?

— Точно.

Хватка ослабла, но рук с моей спины Гудрон так и не убрал.

— Нас уже трое, — сказал Грек, и сначала я его не понял.

Затем догадался. Трое — это Янис, которого он даже спрашивать не стал, настолько был уверен в его ответе или успел переговорить с ним заранее, сам Грек и я, чья выходка была принята им за чистую монету. Настало самое время объявить ему, что с моей стороны это была неудачная шутка. Но я промолчал. Да и переигрывать было слишком поздно.

— Георгич, самое ли время для благородства? — вновь попытался образумить Грека Гудрон. — Может, подождем более подходящего случая? Когда риск остаться без собственной головы будет не настолько велик?

Ожидая поддержки, он посмотрел на Гришу.

Тогда-то Грек и сказал:

— Поймите, дело совсем не в моем благородстве. И жить мне хочется не меньше других. Тут совсем другое. Если эти твари действительно преследуют нас, не самое ли подходящее время с ними покончить раз и навсегда? Ну пересидим мы сейчас, но кто может дать гарантию в том, что через какое-то время не встретимся с ними снова? Только уже наедине. Есть и еще одна причина. Гвайзелы ведь не успокоятся, убив их. Они будут продолжать охотиться на всех тех людей, до которых только смогут добраться, не делая разницы, плохие они или хорошие.

— Четверо, Грек, тогда нас уже четверо, — кивнул Гриша. И добавил: — Одна надежда, что, пока мы будем рядиться, там уже все закончится.

— Меня тоже считайте. — После согласия Гриши Слава принял то же решение. — Только просьба у меня небольшая. Перед тем как все начнется, дайте мне тот жадр, который сейчас у Игоря, немного подержать.

— Сдается мне, жадр у него какой-то особенный, а Теоретик вообще из рук его не выпускает, — сказал Гудрон. — Иначе с чего бы это он в одиночку бросился их спасать? — Он имел в виду мое недавнее безрассудство.

Тогда-то Гриша и заметил с изрядной доли ехидства:

— Вот тебе точно не помешало бы его у Теоретика попросить. Или даже он не поможет?

— Перебьюсь. Георгич, я так понимаю, что у тебя уже и план готовый есть? — И это нельзя было трактовать иначе как то, что теперь он вместе со всеми.

— Есть, — кивнул Грек. — Не самый готовый, но есть.

Все это время мы продолжали наблюдать за гвайзелами. Те лежали все так же неподвижно, и лишь хвосты у них то и дело подрагивали. Мне не показалось: через оптику хорошо было видно. А еще я то и дело поглядывал на солнце. Когда оно окажется в зените, ветер обязательно переменит направление и начнет дуть от нас на гвайзелов. К тому же ветер станет сильнее. Вчера, во время моего дежурства, это приносило немного облегчения, но сегодня такая перемена ветра грозила серьезными неприятностями. Ведь в этом случае гвайзелы смогут учуять наш запах.

— Так вот, в общих чертах мой план таков, — продолжил Грек. — Нет, мы не будем подобно Теоретику бросаться в атаку, все произойдет несколько иначе. Всерьез утверждают, что гвайзелы — самые разумные существа на этой планете. Возможно, существуют и куда более разумные, но люди с ними пока не встречались. Но не суть. Суть в том, что гвайзелы полностью представляют себе ту опасность, которая исходит от человека. Они считают его зверем не менее опасным, чем сами, и потому выжидают наиболее подходящего момента. Иначе они давно бы уже на них напали. Теперь о главном. Когда гвайзелы на них нападут, свое слово скажем мы. Причем сделаем общей целью единственную особь. Хотелось бы верить, что огня из шести стволов достаточно, чтобы ее если не уничтожить, то, по крайней мере, ранить так, что серьезной опасности она представлять уже не будет. Если бить в одну точку, динамический удар получится такой силы, что вряд ли твари поздоровится. Своей стрельбой мы и Ероху с его людьми предупредим, и дадим им неплохой шанс справиться с остальными.

— Такой вариант мне подходит, — немного подумав, сказал Гудрон. — Но как мы определим, что момент самый что ни на есть подходящий? Когда гвайзелы примут решение действовать, все произойдет настолько молниеносно, что мы даже глазом моргнуть не успеем.

— Я и не говорил, что мой план — само совершенство. И потому с удовольствием выслушаю другие предложения.

— А если мы начнем стрелять и они на нас переагрятся? — спросил Гриша.

— Чего?

Судя по лицам, его вопрос поняли только мы со Славой. Ну да, остальным играть в компьютерные игрушки не приходилось.

— Вместо них бросятся на нас, — пояснил Сноуден.