Теоретик

– А сами-то вы как? Тут ведь не только во мне дело. Может, кто-то и не пожелает со мной связываться. Сами говорите – это не только выгода, но и в любой момент можно пулю словить за компанию.

– Правильно мыслишь. Проф? – Грек начал опрос со Славы.

– Ничего не имею против. Риск, конечно, ни в какое сравнение, но, по крайней мере, не придется по долинам и по взгорьям дни напролет вышагивать.

– Янис?

– Вообще-то я почти женатый человек. А семейная жизнь подразумевает оседлость.

– Сноуден?

– Я тут из вас самый старый. И потому предыдущих ораторов поддерживаю полностью.

– Борис? Хотя, судя по тому, что мы только что от тебя услышали, можно и не спрашивать.

– Все верно. Грек, а сам ты что обо всем этом думаешь?

– Мне слова Профа понравились, и я с ними согласен.

– Так! – оживленно потер руки Гудрон. – Дело почти на мази! Теоретик, ты даже не сомневайся! Все будет пучком. Обеспечим тебе такую охрану, что и мышь не проскочит! Я Устав караульной службы до сих пор назубок помню. Впрочем, как и противодиверсионной, и все остальные. А Грек в этом смысле вообще нос мне утрет. Кстати, и опыт охраны жадреиста у меня пусть и небольшой, но есть.

– А что, тебе уже приходилось с ними дело иметь? – удивился Гриша.

– Приходилось. Помните Черемшанкина? Подле него был. Правда, всего три месяца. И тем не менее все эти тонкости изнутри знаю – что да как.

– Не самый удачный пример ты привел, – ехидно заметил Янис.

– Это почему еще?

– Да потому что завалили твоего Черемшанкина. Мог бы и промолчать. Мы тут, понимаешь ли, Теоретика уламываем, а он такое! – Несмотря на свои слова, Янис улыбался.

– Ну, это уже после меня было.

– А ушел-то почему? Сам говоришь, место хлебное и, с какой стороны ни посмотри, одни выгоды. Риск конечно же огромный, но где его в этом мире намного меньше?

– Гнилой он был человек. И до того, как жадреистом стал, а после и вовсе его понесло. Как говорится, за копейку покойника в задницу поцелует. Теоретик у нас не такой. Его разве что бабы интересуют. Игорь, они к тебе рекой потекут, будь уверен! – Гудрон тоже улыбался.

Не надо мне ни рекой, ни озером, ни проливом, ни даже морем. Мне одной хватит. Но такой, чтобы на всю жизнь.

– Так, куда-то мы в сторону укатились, – вернул всех к действительности Грек. – Вначале нам необходимо убедиться, что Теоретик действительно тот, за которого его принял Федор. Остальное, как я теперь понимаю, частности.

И снова все посмотрели на меня с ожиданием. Мне только и оставалось, что кивнуть: попробую. Хотя ни малейшим образом не представлял, как заполнить эмоциями этот проклятый жадр. Вернее, сама техника вопросов не вызывала – настроился должным образом, сжал его в руке, и все, жди, когда он заполненный отреагирует. Но как настраиваться-то, а? Как я понимал, эмоция должна быть чистой. Не разбавленной никакими другими. В случае с гневом все понятно. Эмоция настолько сильная, что никаким другим места нет. Или противоположная ему – страх. Если со страхом могут возникнуть проблемы, то разгневаться несложно, достаточно себя накрутить. Но от меня ждут другого. Чтобы взял кто-нибудь жадр в руки и почувствовал умиротворение. Или беспричинную радость, безудержный смех, чувство удовлетворения, наконец. Такое, например, которое наступает после качественно выполненной работы.

Или вот еще. Не знаю, как у других, но случается со мной иногда такая штука. Как будто бы и причин особых не было, но вдруг приходит мысль, что этот день – самый лучший в моей жизни. Тоже ведь приятная эмоция. Словом, необходимо что-то положительное. Или даже не совсем положительное, но нужное. Когда мы шли ущельем, все, кроме меня, сжимали в руке жадр, чтобы избавиться от навязчивого чувства страха, а временами ярости. И ведь помогло же! Но как себя вогнать в любое из этих состояний?

«Хорошо артистам, – размышлял я. – В силу роли им приходится изображать все что угодно. От непреклонной решимости до паники. И, чтобы в нее вжиться, они должны испытывать именно эти эмоции. Так, говорят, есть и обратная связь. Например, если насильно заставлять себя улыбаться, настроение улучшится. Может, это и есть ключ?»

– Теоретик, ты куда? – видя, что я поднялся на ноги и пошел прочь от остальных, спросил Гриша.

– Не мешай ему! – строго сказал Грек.

Отойдя на пару десятков метров, я уселся на камень спиной ко всем. Чтобы никто не смог увидеть мою вымученную улыбку, если дело действительно дойдет до этого.

– Теоретик, пока полностью не настроишься, жадр в руке не сжимай. Чтобы наводки не было, – услышал я в спину совет Гудрона.

– Хорошо.

– Игорь, может, ты все-таки вначале поешь? Или даже выпьешь? – предложил Слава.

– Спасибо.

Хотя поесть точно не помешало бы. Плотно так поесть, чтобы неудержимо потянуло в сон. Чем не подходящая эмоция то приятное чувство, когда борешься с послеобеденной дремотой? Но хотелось закончить все как можно скорее.