Теория айсберга

Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум!

– Ну, что еще?

Старик смотрел на меня с таким убитым видом, как будто одно то, что он открыл дверь и увидел за ней меня, лишило его всего запаса жизненных сил на сегодня.

– Т-там кое-чего недостает, – пробормотал я.

И объяснил ему, что маленький, сантиметров десять в высоту, красный блокнот, должно быть, выскользнул из рюкзака и валяется где-то в доме на полу.

– Если хотите, м-могу п-помочь вам искать.

Он проворчал что-то невнятное, потом развернулся и снова исчез в недрах дома. Дверь за ним с грохотом захлопнулась. Я не очень разбираюсь в дверях, но прочность вот этой двери начинала безмерно меня восхищать. Он меньше чем за минуту хлопнул ею два раза. Если бы я проделал такое у нас дома, наверное, стена бы треснула, крыша обрушилась, а папа с воплем вылетел бы из-за шкафа.

Я стал разглядывать фасад дома. Статуя греческого атлета с тарелкой в руке горестно смотрела на меня сверху. По звуку шагов, доносившемуся из-за двери, я понял, что на этот раз мсье Эрейра направился не в кабинет, а куда-то на второй этаж. Я слышал, как шаркают по ступенькам его шлепанцы. Потом наверху скрипнули половицы – скрип донесся до меня через открытое окно. Я был почти уверен, что безумный старик пошел за своим ружьем. «Снова-здорово!» – подумал я. Так и видел уже, как улепетываю через сад и пытаюсь укрыться за одним из больших дубов у ворот, а пули свистят у меня над головой, будто в вестерне.

Однако когда мсье Эрейра появился снова, в руках он держал только красный кожаный прямоугольник, который и сунул мне через щель. Это был мой блокнот.

– «Цунами» – плохое название, – сказал он. – Недостаточно меткое.

И снова захлопнул дверь, а я в очередной раз остался стоять на пороге, как дурак.

Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум!

Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум!

Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум!

– Это уже становится смешно, – проронил он устало и слегка безнадежно.

Я подошел чуть поближе и сунул ногу в приоткрытую дверь, чтобы не дать ему опять захлопнуть ее у меня перед носом. Мсье Эрейра вытащил из кармана халата трубку и молча стал ее набивать табаком, пахнущим пряниками. Я впервые заметил, сколько морщин у него на лице. В молодости он, наверное, был крепким – у него и сейчас челюсть была квадратная и скулы высокие. Голубые глаза смотрели с ледяной суровостью. Что-то в его лице казалось мне знакомым, но я не мог понять что. Может, я уже раньше встречал его в Фижероле?

– В-вы открывали мой б-блокнот? – возмутился я.

– Пришлось. Я хотел посмотреть, нет ли там твоего имени и адреса. Обычно люди так и делают: пишут, черт возьми, на первой странице имя владельца и адрес!

Разделявшая нас дверь медленно открывалась. Довод выглядел убедительным, но меня всё равно бесило, что он рылся в моих вещах. Старик чиркнул спичкой и поджег табак в трубке. Пространство между нами мгновенно заволокло голубоватым дымом.

– Понимаешь… – вдруг снова заговорил старик, – название – это не только указание на то, что будет происходить в твоей истории. Это еще и обещание, и загадка. Оно должно быть таинственным и заманчивым. Как шарик ромового мороженого с изюмом. В точности таким.

По мере того как слова слетали с его губ, его взгляд светился всё ярче.