Теория бесконечных обезьян

– Варвара Петровна, – однажды обратился к ней один из авторов нонфик-редакции. Слава Тихонов, лохматый как Эйнштейн, убежденный математик, математик во всем. – А каковы, в сущности, ваши взгляды на жизнь?

Шла очередная ярмарка в ЦДХ, высоком и просторном, но душном и бестолковом. Мы втроем тянули чай в закутке стенда, сидя по-вокзальному: на вещах и в окружении вещей. Людей сегодня набилось множество, как коллег, так и авторов, а места было мало. Всюду грудились куртки, коробки с книгами, пакеты с книгами и просто книги в связках. Еще одно гнездовище сплошь состояло из дамских сумок, ну а кто-то из выступавших сегодня фантастов прибыл прямо из байдарочного похода: приволок и царски бросил на наше попечение 100-литровый рюкзак с гордо прикрученным к нему спальным мешком. Среди сумочек этот рюкзак выглядел большим пингвином-папой в пестрой толкучке Лоло и Пепе.

Варя, державшая в руках дешевый пластиковый стаканчик, посмотрела на Славу с интересом. Вопрос ее явно удивил, меня тоже: какой-то очень размытый, как хочешь, так и понимай, учитывая широту понятия “жизнь”. Варя подумала, но наконец ответила:

– Я… пожалуй, я в целом сторонник материалистической концепции.

С Грозным она уже познакомилась. Общительные персонажи от нее тоже не отставали, как раз недавно пришла очередная колоритная парочка: купидон и купидонша, самые что ни на есть настоящие, с луками и стрелами, разве что не пупсы-карапузы, а вполне себе обычные ребята-подростки. Эти двое пожелали, чтоб Варя написала романтически-юморное фэнтези о том, как они по долгу службы свели двух мировых диктаторов и предотвратили масштабную войну. В общем, я не совсем поверил ушам: Варя и материализм? Слава тоже скептично фыркнул, но по другой причине.

– Да? А на шее-то у вас крестик!

– Вы не поняли! – Варя рассмеялась. – С Богом у нас прекрасные отношения: мы верим друг в друга. Но материализм все же бытует.

– То есть как? – все-таки вмешался и я тоже. – Вы термин точно не путаете?

Варя отпила чая и закусила его квадратиком ломкого сырного печенья. Задумчиво посмотрела на просыпавшиеся крошки, собрала их в аккуратный холмик и наконец объяснила:

– Мы все – материал друг для друга. Точнее, где-то глубоко внутри так друг друга воспринимаем. Богатые – материал для бедных: чтобы пытаться с ними сравняться и держать нос по ветру. Бедные – для богатых: становятся, например, их рабочей силой. Гуру – материал для новичков, чтобы тянуться к вершинам, ну а новички – вполне себе материал для гуру: чтобы чувствовать свою… ценность, что ли? А для кого-то и чтобы самоутверждаться. Суть в том, что каждый что-то дает другому, хочет он того или нет. И каждый что-то забирает. Так можно объяснять до бесконечности. А закончить тем, что наши косточки – материал для вечного круга жизни. Про него, кстати, есть в «Короле Льве».

Это был один из ее любимых мультфильмов, она поминала то Муфасу, то Рафики, то Тимона и Пумбу довольно часто. Слава, судя по вытянувшейся физиономии, сагу про львиные игры престолов не видел, да и в целом от речи выпал в осадок. Он насупился и смотрел на прихлебывающую чай Варю с некоторым, как мне казалось, даже страхом. Так его пугали только ошибки в задачах.

– По-вашему получается, что животные с их пищевыми цепочками куда честнее нас. – Он снял очки и начал протирать их болотно-зеленой салфеткой.

Варя неколебимо кивнула:

– Лев ест антилопу, но антилопа не ест в отместку льва. Вся цепочка фактически работает в одну сторону. А у нас – какой-то уроборос. Знаете, что такое уроборос? Заглатывающая саму себя змея. Ну или две змеи, взаимно пожирающие друг друга, хотя эта трактовка спорная.

Я рассмеялся, покосился на смущенного Славу и осторожно погладил Варю по руке.

– Очень метко. Но все-таки не нужно представлять людей такими сволочами. Среди них есть неплохие экземпляры.

Она приподняла брови. Может, я ее не так понял?

– Сволочами? – переспросила Варя, все-таки улыбаясь. – Я не вижу ничего ужасного в поедании львом антилопы или, например, в желании кого-то пролезть из грязи в князи. Это естественно. Мы с вами, – она особенно внимательно, неповторимым взглядом, от которого я давно уже плыл, на меня посмотрела, – тоже материал друг для друга.

Мир сузился. Притих. Я и не думал, что слово «материал» может окрашиваться при некоторых интонациях вот таким смыслом. Тем самым.

– Вы помогаете мне подняться… – мягко продолжала Варя, а зигзаги пара вились от ее стакана и, возможно, из моих ушей. – Во всех смыслах: и издаете, давая определенную социальную роль, и просто поддерживаете. Ну а я приношу вам деньги и, надеюсь, не только.

– Не только, – механически кивнул я.

Деньги она назвала первыми, и я поскорее уверил себя, что не задет. Что еще она могла назвать, если коллеги, да и я непрерывно промывали ей мозги словом «продажи». Продажи, продажи, продажи. Мы осыпали ее цифрами – как в отчетах, так и в сообщениях о денежных переводах. Горыныч, Харитон, даже замученная Динка – они порой будто забывали все остальные слова. Я не помню, когда в последний раз Варя, подписывая договор, слышала, например, словосочетание «талантливая книга», а не «точно будет бестселлер!». Или деньрожденное пожелание «Здоровья и сил!», а не «Больших тиражей!». Это касалось не только ее, это стало тенденцией, и, в принципе, авторы терпят, не обижаются. Только некоторые, вроде Риночки, порой напрашиваются на похвалы, требуют разговоров «про литературу, не про бизнес». Варя – нет. И вот так приходится платить за ее понимание. Мое «Не только» бессодержательно повисло в воздухе, а в глаза мне, чтобы что-то там прочесть, она больше не смотрела. Наливая себе еще чая из термоса, только добавила:

– И, пожалуй, вы тот материал, с которым мне приятно работать. Надеюсь, что вам так же приятно работать со мной.

– Более чем. – На меня точно напал демон односложности.

Я подставил стакан; она плеснула чая и мне тоже. Заодно подлила и Славе, который про свой стакан вообще забыл, и болтающиеся на дне остатки заварки остыли.

– А какое место я занимаю в вашей цепочке? – вклинился он.

Варя зыркнула на него дружелюбно, но бегло.

– В моей? Думаю, никакое. Мы с вами из разных. Но можете выстроить ее с вашим шефом редакции и… не знаю… рецензентами? Учениками? Вы ведь вроде бы преподаете.

– А-а, коварная! То есть с ним вы в одной цепочке, а со мной не хотите. – Слава якобы обиделся, но, конечно, притворялся, ржал в седые усы, тыкая в меня мясистым пальцем. – Ну-ну, все с вами обоими ясно, молодо-зелено…

Варя вдруг покраснела, а я подавился: это меня-то назвали молодым?

До нашего «вместе» оставалась пара месяцев. Близился новогодний корпоратив.