Теория бобра

Преодолев преграду, возвращаюсь мыслями к реальности и включаюсь в общий разговор. Лаура и Туули обсуждают достопримечательности Парижа и его историю. Теперь я понимаю, почему импровизация больше не вызывает у меня отторжения, как когда-то раньше. Потому что семейная жизнь – это необходимость постоянно реагировать на неожиданности, подстраиваться под них и действовать. Тем не менее, я остаюсь страховым математиком, во всяком случае в душе. Как любой истинный актуарий. Поэтому я не могу полностью отдаться на волю импровизации. Я строю планы и сценарии развития событий, которые, как и прежде, в значительной мере опираются на теорию вероятностей. Но при их расчете мне в немалой степени помогает новый опыт.

Я паркую машину, и мы с Лаурой и Туули несем наше повидло в торговый центр.

Я красиво расставляю банки на столе и ищу глазами Туукку. С облегчением вздыхаю, когда мне наконец удается запеленговать его посреди членов медовой команды. По крайней мере, он пока не сбежал, чтобы убить еще кого-нибудь. Это важная для меня информация.

Я не слышу, о чем Туукка беседует со специалистами по меду, но по мимике понимаю, что они ему возражают. С большой долей вероятности могу предположить, что обсуждаются результаты уборки в квартире Туукки после фасовки меда. Я достаточно изучил Туукку, чтобы понимать, как ему трудно, а порой и невозможно мириться с тем, с чем он не согласен, – просто забыть о неприятном, отпустить, махнуть рукой. Я в своем планировании учитываю это его качество. То, что я наблюдаю сейчас, подтверждает мои предположения. Туукка упрям, как осел. Последнее слово всегда должно остаться за ним. Надеюсь, скоро он продемонстрирует это свойство в иной области, а не только в ссоре с родителями одноклассников его дочери.

Наконец Туукка поворачивается и направляется к моему столу. Вокруг суета и шум, так что я на всякий случай машу ему рукой. Мне хочется, чтобы он подошел именно сюда, к прилавку с черносмородиновым желе и яблочным повидлом. Даже в помещении Туукка не снял спортивную шапку, в которой выглядит каким-то особенно несчастным.

– Эти пасечники тупые, как пробка, – говорит Туукка.

Я жду. Мне сейчас совершенно не интересно, что именно Туукка не поделил с отцами за медовым прилавком.

– У меня не идет из головы, – наконец говорю я, убедившись, что коллеги, торгующие смородиновым желе, меня не слышат, – наш недавний разговор. Особенно… про лошадь.

– Что с ней не так? – спрашивает Туукка и пристально смотрит на меня.

Я уже знаю эту его привычку – он на всех так смотрит.

– Я страховой математик.

– И какое это имеет отношение к делу?

Напоминаю себе, что разговариваю с убийцей, и для меня крайне важно направить его гнев на нужных людей, а не на меня самого. Обычно я люблю приводить в пример смелых математиков, которыми восхищаюсь, а иногда даже делаю экскурсы в историю математики, но сейчас не хочу рисковать.

Говорю, что годами и даже десятилетиями занимался расчетом вероятностей, поэтому предмет мне хорошо знаком, и то, что я скажу дальше, основано на тщательных расчетах, которые я выполнил лично. Вижу, что даже краткое введение вызывает у Туукки скуку. Он проявляет признаки нетерпения, поэтому я перехожу прямо к делу:

– Это ведь твоя лошадь.

– Разумеется, – кивает Туукка. – Я пытался…

– Какова вероятность того, что кто-нибудь другой сможет управлять ею лучше тебя?

Туукке не приходится долго думать:

– Нулевая.

Мы смотрим друг на друга.

– Если твоя лошадь будет принадлежать кому-то другому, какова вероятность, что ты согласишься с этим?

Туукке для ответа не требуется и доли секунды:

– Нулевая.

– Какова вероятность, что человек, в распоряжении которого сейчас оказалась твоя лошадь, вернет ее тебе?

– Нулевая.

Я делаю короткую паузу. Хочу, чтобы Туукка проникся моей логикой. По его глазам вижу, что мне это удается. Я уверен. Потому задаю следующий вопрос:

– А какова вероятность гарантированно вернуть твою лошадь каким-то иным способом, не тем, о котором ты думаешь сейчас?

Туукка не отвечает. Он оглядывается по сторонам, затем наклоняется вперед, и наши лица оказываются сантиметрах в сорока друг от друга. Я смотрю ему прямо в глаза – глаза убийцы. Когда я работал в страховой компании, мне не приходилось производить расчеты под таким давлением. Впрочем, на тот момент жизнь еще не так меня потрепала и я не успел извлечь из нее такого количества полезных уроков. Кроме того, у меня не было защиты в виде душевного тепла, которое подарили мне семья и парк приключений.

– Ты вообще кто такой? – спрашивает Туукка, и я вижу, как ходят ходуном желваки у него на скулах.

– Я уже сказал – страховой математик. Я знаю все о вероятностях. Какова вероятность того, что ситуация улучшится, если просто ждать и ничего не делать?

Наша ярмарка удалась на славу. Это стало ясно, как только открылись двери. У каждого прилавка толпятся покупатели, перед многими столами даже выстроились очереди. Похоже, приготовленная отцами выпечка, разнообразное домашнее варенье и прочие лакомства обладают особой привлекательностью, которую я не сумел спрогнозировать.