Она отвечала расплывчато и считала, что рекламные вкрапления мешают восприятию телепрограмм и чтению статей. Я сам недавно был носителем столь же отсталых взглядов. Но теперь мог авторитетно растолковать:
— Реклама — золотое руно… Потому что за каждый рекламный ролик или текст телекомпаниям и редакциям газет и журналов отваливают миллиарды… Те обещают пустить доход на скорейшее совершенствование материально-технической базы вещания… На улучшение полиграфии… Но ни хрена не пускают, а все присваивают и делят… Аппаратура в студиях устарела, способы монтажа сюжетов — допотопные… Да еще государство подбрасывает на оснащение… Но и это разворовывают! Газеты получают за рекламу столько, что готовы печатать только ее, а не статейки горе-писак с журналистским образованием…
Я продолжал:
— А джинса? Нет, это не рабочая одежда. Как может показаться непосвященному… Это когда снимают сюжет или пишут очерк, скажем, о передовиках производства… О флагманах промышленности или сельского хозяйства… Все вроде чисто… И благородно… Поддержка отечественного производителя. Но ведь по сути мы рекламируем выпускаемый им продукт? Рекламируем! А за рекламу нужно платить? Еще как! Вот журналисты и берут слева, минуя кассу, черным налом… Ты поняла?
Вероника не разделяла моих восторгов. Впрочем, и сам я, после беседы со Средненьким, впал в удрученное состояние. Разговаривая с Маркофьевым, ужасался:
— Я не нужен в современной жизни! Я ничего этого не умею… Мне не приспособиться!
Маркофьев кряхтел и вздыхал:
— Ты думаешь, мне легче от того, что я умею все? Да я с удовольствием сидел бы сложа руки — какой спрос, если ничего не умеешь? А так — все на меня сыпется и валится. Все на меня набрасываются. Все меня хотят, все достают, все чего-то требуют… Ты думаешь, на телевидении работают только умные? Приходится давать им уйму советов, консультаций, схем и ухищрений по увиливанию от налогов…
Он говорил:
— Да, все и всюду давно поделено между серьезными людьми. Ты пришел к шапочному разбору. И еще надеешься что-то получить?
С профессиональными качествами все у маркофьевского Средненького было в порядке, а вот личная недолга не задалась.
В молодые годы, когда косил от армии, он полеживал в дурдоме, где обрел (за условленную мзду) диагноз "шизофрения", после чего, разумеется, был освобожден от призыва. Теперь давние хитрости аукались неожиданным образом. Стоило ему поссориться и повздорить с женой, как та звонила в милицию или в неотложную медицинскую помощь и говорила, что у мужа обострение, он де бегает за ней с топором — и за ничего не подозревавшим беднягой являлись или милицейский наряд или бригада врачей, ему заламывали руки, напяливали смирительный халат и везли излечивать. Подколодная змеюка-супружница могла вызвать санитаров и без внешнего повода, без скандала или произошедшей стычки — а просто потому, что захотелось побыть одной или вздумалось пригласить в гости подружек или любовника. Ничего не подозревавший Маркофьев-средний, слыша звонок в дверь, шел открывать, его хватали, благоверная подтверждала приехавшим факт обострения, перечисляла хорошо известные ей симптомы, коновалы или службисты с легким сердцем везли пойманного маньяка в клинику и две недели оздоровляли его инъекциями или электрошоком. На этот период в его кабинете (по задумке Маркофьева) должен был воцаряться я.
Контрольные вопросы:
Какими способами стоит, а какими не стоит косить от армии?
Понимаете ли вы, что любой, даже самый, казалось бы, невинный и безобидный поступок, имеет далеко идущие последствия?
Вам никогда не хотелось отправить мужа (жену) в дурку?
За что мы благодарны нашей армии?
Ответ. За то, что помогает в осуществлении желаний по спроваживанию надоевших членов семьи в дурдома.
Вскоре мы начали штамповать передачу, которой суждено было перевернуть общественное сознание масс. Ее ведущими метили стать Худолейский и Захар Костариканский, но Маркофьев возглавил шлягерную программу сам. Ежевечерне он разыгрывал и вручал счастливчикам-победителям миллионы рублей и сотни ящиков пива "Молодеческое". Главному магу и кумиру ассистировали и помогали тащить лотошные шары из барабана Аглая Страшенная и Любовь Неверная, а Сивухина сопровождала процедуру подсчета набранных баллов низким контральто под перебор балалаечных струн.