Теория катастроф

Поступив на службу и превратившись в результате из капиталиста в пролетария, Кислицын первые дни чувствовал себя совершенно оглушенным. В ушах стоял непрекращающийся звон, а перед глазами бегали серо-черные полосы, как при просмотре видеокассеты с уже закончившейся записью. Он приходил в темную, пропитанную сыростью каморку, выделенную ему в качестве рабочего кабинета, тяжело опускался в кресло, с ненавистью смотрел на белобрысую стерву из бухгалтерии, которая сидела напротив, шуршала бумажками и почему-то считалась его секретаршей, обхватывал голову руками и затихал. Работы не было. Фирма занималась уборкой мусора по заключенным с префектурой договорам, через нее прогонялись нешуточные деньги, часть которых в конвертах и пакетах перекочевывала в карманы Тищенко. Ни к мусору, ни к конвертам Кислицына не подпускали. Высокая должность зама по общим вопросам предполагала распределение бензина между мусоровозами, проведение регулярных инструктажей по правилам дорожного движения и технике безопасности да контроль за выходом машин на линию. Но всего этого можно было и не делать, потому что на успешное решение изначально поставленных перед фирмой задач исполнение или неисполнение правил техники безопасности никак не влияло и повлиять не могло.

Ровно в шесть вечера белобрысая стерва неприязненно взглядывала на шефа, просидевшего весь день без видимых признаков деловой активности, запирала свои бумажки в сейф, мазала губы помадой, собирала пакеты и сумки с купленной в обеденное время едой и удалялась, попрощавшись сквозь зубы. Юра выжидал минут пять, выбирался из-за стола, запирал дверь кабинета, сдавал охране ключи и выходил на улицу. Там он ждал, пока найдут и разбудят его водителя. Тот появлялся с неизменно опухшим и помятым от сна лицом, заводил допотопную “Волгу”, трогался и начинал бесконечный монолог о росте цен, необходимости повысить зарплату и о том, что все начальники своим водителям доплачивают. Видно было, что в Юрины возможности он не верит и потому презирает его, но все равно бормочет свое в силу укоренившейся привычки жаловаться на жизнь и упорного желания урвать халяву.

Первую рюмку Юра опрокидывал, еще не успев поставить чайник. Водка кратковременно обжигала горло, проливалась внутрь, расходилась теплом. Он выжидал минуту, наливал еще. Потом открывал банку с консервами и начинал жадно есть. Запив консервы чаем, наливал стакан, включал телевизор и устраивался на диване, тупо глядя на экран и время от времени отхлебывая. Когда водка заканчивалась, Юрой овладевало чувство жалости к себе, тоски по удавшейся когда-то, а теперь вконец пропавшей жизни. Он вытирал рукавом рубашки набегающие на глаза слезы и что-то бормотал, завершая вечер бессвязными обрывками фраз, клятвами когда-нибудь подняться и вернуться к жизни и проклятиями в адрес погубившего его деда Пискунова и предателя юриста.

Видать, водитель, с интересом наблюдавший за регулярностью приобретения Юрой все возрастающего количества спиртного, донес начальству или просто протрепался среди своих, а потом уж пошло выше, но директор мусорной конторы выловил Юру однажды утром и сказал, глядя в сторону:

– Квасить кончай. Выгоню на хер. Мне тут не надо, чтоб болтали.

И Юра понял, что угроза будет приведена в исполнение. Потому что он – пустое место и никому не нужен.

Но отказаться от завладевшей им привычки он уже не мог. Поэтому вечерами он заходил в подъезд, воровато выглядывая в стекло, ждал, пока машина водителя исчезнет за углом, выходил обратно и бежал к ларьку. Когда же наступила весна и на улице потеплело, он стал подолгу задерживаться у столов с зонтиками. Там пили пиво “Афанасий”, непонятного происхождения водку “Аслан”, закусывали длинными сосисками, обильно политыми кетчупом, ругали власть и орали песни, подпевая включенному на полную громкость магнитофону.

– Мы этот “Агдам”, – выкрикивал Юра, обнимая за плечи соседа по столу и отбивая такт, – выпьем за дам…

Просыпаясь по утрам под гром будильника, он все чаще не мог вспомнить, как добрался домой и чем закончился вечер. А однажды не смог найти левый ботинок и обнаружил его случайно – на лестничной клетке, рядом с дверью в квартиру.

Сон пьющего человека крепок, но короток. И как-то в выходной, в неурочные шесть утра, Юра разлепил глаза и увидел сперва на полу рядом с кроватью пузырьки, надорванные упаковки от лекарств и захватанный стакан воды, а потом перед ним возник призрак из далекого прошлого, голый по пояс и с открытой бутылкой пива в руке.