Читаем Теория каваии полностью

Читательницам, которые не могут жить с синдромом несусветного счастья из журнала Cawaii! и которым в равной степени не по вкусу ощущение безвременья, предлагаемое журналом CUTiE, подойдет «расщепленная модель». Если хочется стильно выглядеть в духе незрелой девочки, подойдет твидовая мини-юбка «вкупе с ортодоксальными бутсами» а-ля младшая сестренка; если же есть желание вступить во взрослый мир, то стоит выбрать «широкие брюки а-ля старшая сестра». Такой выбор не имеет ничего общего с характером или образом жизни из журнала CUTiE, это не более чем развлечение, свободная смена имиджа. Стиль «младшая сестра»: «цветной твид — это каваии»; стиль «старшая сестра»: «основные расцветки, крупный горох, ламе[166] — это терпкий вкус». Здесь на первый взгляд каваии противопоставляется яркое, броское, кричащее, смелое. Однако важнее то, что здесь по контрасту речь идет об истинной сути «женственного»: читательницам рекомендуется отойти от каваии и естественным образом продвинуться к следующей стадии взрослой и зрелой женщины. Манипуляциям и провокациям в отношении противоположного пола, а также всяким мечтам и грезам частного характера в этом журнале не уделяется ровным счетом никакого внимания. Вещи, связанные с досугом (всякого рода празднества и увеселения), тоже не упоминаются. Идеология журнала — в том, чтобы помочь читательницам приспособить ежедневный выбор одежды к возрастным изменениям и при этом создать свой стиль: относиться к этому надо живо и с легкостью, как к развлечению.


Журнал «ЮУЮУ»


Каваии по материалам журнала «Юуюу»

На обложке журнала «ЮУЮУ» значится: «После пятидесяти — я в главной роли!», из чего следует, что перед нами ежемесячник для читательниц среднего возраста и старше. В отличие от прежде рассмотренных трех журналов, это не журнал моды. Издание рассчитано на зрелого читателя с устоявшимся взглядом и посвящено всему, что связано с повседневной жизнью, начиная с отношений и заканчивая кулинарией и книгами, при этом лейтмотив журнала — поддержание телесного и душевного здоровья. Сентябрьский номер от 2005 года — специальный выпуск, который называется «Человек, который в любом возрасте сохраняет каваии, присущее взрослому».

В номере есть интервью с пятью героями. Среди них — актриса Инэко Арима и художница (а также джазовая певица и тоже актриса) Адо Мидзумори[167], но это не значит, что они только и делают, что рассуждают на тему каваии. Обе болтают в свободной манере, вспоминают прошлое. Журнал демонстрирует нам образы двух женщин: они уже не молоды, но, несмотря на это, а может быть, как раз благодаря этому, выглядят и держатся бодро, сохраняют очарование, о чем свидетельствуют их фото. С годами обе делаются все более и более каваии. Счастливая жизнь возможна, несмотря на возраст — таким секретом делится с читательницами журнал «ЮУЮУ». Мидзумори и Арима играют роли образцовых моделей каваии, которыми должен восхищаться читатель этого издания; здесь работает тот же принцип, что и в случае с Аюми Хамасаки из журнала Cawaii!.

Следующие три героя рассуждают о женщинах типа каваии, про которых они что-то поняли за свою долгую жизнь: предлагают свои личные объяснения по поводу значимости и важности, которыми обросло это слово со временем и в связи со сменой поколений. К примеру, писатель Томоми Мурамацу говорит, что при словосочетании «кавайная женщина» ему решительно приходит на ум Аю Кода[168]. Вспоминая один эпизод, связанный с Кодой, Мурамацу дает такое определение: каваии — это когда «женщина живет так, будто у нее нет ни минуты свободного времени, и если вдруг посмотришь на нее украдкой — сразу застесняется». О себе Мурамацу думает, что к его характеру слово каваии не подходит, он «не прошел кастинг». Отказывая ему в положительном смысле, Мурамацу утверждает, что «это слово родилось внутри своего времени», но относится к нему терпимо. Журналистка-фрилансер Норико Сёдзи считает, что «действительно умеющий стариться человек может вдруг показаться милым и беззащитным», и это каваии. В пример она приводит Мицуко Мори и Норико Авая[169]. «Когда те, кто моложе меня, употребляют слово каваии, и даже каваирасии (миловидный, славный, крошечный), это отражает широту их взглядов», — утверждает она. Недавно телепродюсер Фукуко Исии привела в пример Харуко Сугимуру[170]: «она строга и требовательна в том, что касается искусства, но вне съемочной площадки ее может внезапно сморить сон», и в этом проявляется ее кавайность. Все три дамы, будучи суровыми профессионалами и людьми в годах, полностью сходятся на том, что неожиданные проявления слабости и беззащитности — это каваии. Журнал «ЮУЮУ» по умолчанию постулирует в качестве каваии стеснительность и искренность проявлений.

Перейти на страницу:

Все книги серии Культура повседневности

Unitas, или Краткая история туалета
Unitas, или Краткая история туалета

В книге петербургского литератора и историка Игоря Богданова рассказывается история туалета. Сам предмет уже давно не вызывает в обществе чувства стыда или неловкости, однако исследования этой темы в нашей стране, по существу, еще не было. Между тем история вопроса уходит корнями в глубокую древность, когда первобытный человек предпринимал попытки соорудить что-то вроде унитаза. Автор повествует о том, где и как в разные эпохи и в разных странах устраивались отхожие места, пока, наконец, в Англии не изобрели ватерклозет. С тех пор человек продолжает эксперименты с пространством и материалом, так что некоторые нынешние туалеты являют собою чудеса дизайнерского искусства. Читатель узнает о том, с какими трудностями сталкивались в известных обстоятельствах классики русской литературы, что стало с налаженной туалетной системой в России после 1917 года и какие надписи в туалетах попали в разряд вечных истин. Не забыта, разумеется, и история туалетной бумаги.

Игорь Алексеевич Богданов , Игорь Богданов

Культурология / Образование и наука
Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь
Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь

Париж первой половины XIX века был и похож, и не похож на современную столицу Франции. С одной стороны, это был город роскошных магазинов и блестящих витрин, с оживленным движением городского транспорта и даже «пробками» на улицах. С другой стороны, здесь по мостовой лились потоки грязи, а во дворах содержали коров, свиней и домашнюю птицу. Книга историка русско-французских культурных связей Веры Мильчиной – это подробное и увлекательное описание самых разных сторон парижской жизни в позапрошлом столетии. Как складывался день и год жителей Парижа в 1814–1848 годах? Как парижане торговали и как ходили за покупками? как ели в кафе и в ресторанах? как принимали ванну и как играли в карты? как развлекались и, по выражению русского мемуариста, «зевали по улицам»? как читали газеты и на чем ездили по городу? что смотрели в театрах и музеях? где учились и где молились? Ответы на эти и многие другие вопросы содержатся в книге, куда включены пространные фрагменты из записок русских путешественников и очерков французских бытописателей первой половины XIX века.

Вера Аркадьевна Мильчина

Публицистика / Культурология / История / Образование и наука / Документальное
Дым отечества, или Краткая история табакокурения
Дым отечества, или Краткая история табакокурения

Эта книга посвящена истории табака и курения в Петербурге — Ленинграде — Петрограде: от основания города до наших дней. Разумеется, приключения табака в России рассматриваются автором в контексте «общей истории» табака — мы узнаем о том, как европейцы впервые столкнулись с ним, как лечили им кашель и головную боль, как изгоняли из курильщиков дьявола и как табак выращивали вместе с фикусом. Автор воспроизводит историю табакокурения в мельчайших деталях, рассказывая о появлении первых табачных фабрик и о роли сигарет в советских фильмах, о том, как власть боролась с табаком и, напротив, поощряла курильщиков, о том, как в блокадном Ленинграде делали папиросы из опавших листьев и о том, как появилась культура табакерок… Попутно сообщается, почему императрица Екатерина II табак не курила, а нюхала, чем отличается «Ракета» от «Спорта», что такое «розовый табак» и деэротизированная папироса, откуда взялась махорка, чем хороши «нюхари», умеет ли табачник заговаривать зубы, когда в СССР появились сигареты с фильтром, почему Леонид Брежнев стрелял сигареты и даже где можно было найти табак в 1842 году.

Игорь Алексеевич Богданов

История / Образование и наука

Похожие книги

Теория культуры
Теория культуры

Учебное пособие создано коллективом высококвалифицированных специалистов кафедры теории и истории культуры Санкт–Петербургского государственного университета культуры и искусств. В нем изложены теоретические представления о культуре, ее сущности, становлении и развитии, особенностях и методах изучения. В книге также рассматриваются такие вопросы, как преемственность и новаторство в культуре, культура повседневности, семиотика культуры и межкультурных коммуникаций. Большое место в издании уделено специфике современной, в том числе постмодернистской, культуры, векторам дальнейшего развития культурологии.Учебное пособие полностью соответствует Государственному образовательному стандарту по предмету «Теория культуры» и предназначено для студентов, обучающихся по направлению «Культурология», и преподавателей культурологических дисциплин. Написанное ярко и доходчиво, оно будет интересно также историкам, философам, искусствоведам и всем тем, кого привлекают проблемы развития культуры.

Коллектив Авторов , Ксения Вячеславовна Резникова , Наталья Петровна Копцева

Культурология / Детская образовательная литература / Книги Для Детей / Образование и наука
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.Во второй части вам предлагается обзор книг преследовавшихся по сексуальным и социальным мотивам

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука