Теория Хайма

— Прости великодушно, не привык как-то с дверью разговаривать. — Геир все же пробрался внутрь комнаты, наполненной дымом наркотиков и резким запахом крепкого алкоголя. — Ох ты ж… мать пресвятая. — Прошептал ошарашено мужчина, в то время как его командир и бровью не повел. Куда там, он на него даже не посмотрел. — Эйнар… Реиган, с тобой все в… — Геир смолк, понимая, что знает ответ на этот глупый вопрос. — Хм… мы ждем тебя. Нам лучше уехать. Немедленно.

— Лучше? — Хрипло и неторопливо произнес дракон, продолжая смотреть на пламя. — Кому лучше?

— Всем. — Пробормотал угрюмо Геир, кажется, начиная догадываться о причине такого состояния своего предводителя.

— Поверь… никому не будет лучше, если лучше не станет мне. — Да, это прямая зависимость. Находиться с ним, когда он в таком состоянии, на севере — не самая удачная идея. — Что, вообще, понимается тобой под словом «лучше»?

Геир вздохнул, думая, что мужику, кажется, уже никогда не будет «лучше». С Древними так всегда. Материя их души сложена иначе, чем у ветреных смертных, которые колеблются из одной стороны в другую в жадной погоне за ощущениями.

Придерживающиеся священных традиций, почитающие узы семьи, верящие лишь в силу оружия и свою собственную, они жили так всю вечность, хладнокровные, гордые и, как будто, отчужденные. Сами с собой, они доверяли лишь сами себе.

И то, что происходит с Реиганом сейчас, не вписывается ни в какие рамки.

— Хм… передам парням, что мы задержимся еще на один день. — Пробормотал Геир, разворачиваясь, чтобы покинуть покои.

— Геир. — Голос повелителя изменился. То ли от эмоций, то ли от алкоголя. — У каждого должны быть жесткие рамки, удерживающие его от поступков, о которых он потом пожалеет, не так ли? Семья. Честь. Собственное слово.

— Да. Точно. — Недоуменно пробормотал мужчина, оглядываясь через плечо. — Однако… к чему рамки, когда свое слово эйнар уже сдержал. — Желтые глаза сверкнули тусклым огнем, когда Реиган кинул на свою «правую руку» озадаченный взгляд. — К тому же, мне казалось, что для Древнего, рамки — условность… Ну, не буду мешать. Если что, ты знаешь, где нас искать.

Дверь мягко захлопнулась, и Реиган вновь обратил свой взгляд к родной стихии. Забирая со столика рядом длинную трубку, он медленно наполнил легкие терпким, густым дымом, долго держа его, прежде чем резко выдохнуть.

Вечность становиться ненавистной, когда он думает о будущем. Беспросветное и тусклое. Черный, белый и красный — цвета его унылой жизни. Возвращаться теперь к былому — страшнее гибели. Да. Теперь он понимает, почему люди приравнивают его жизнь к Аду. Он все это время в нем и жил. И только теперь понял это. А все почему…

Боги. Кажется, он должен ее ненавидеть за это, а не… не…

Проклятая гордость. Он ведь так и не сказал ей слов, которые она ждала от него все это время.

* * *

Сидя в этой холодной, убогой (неудивительно) камере, Ким, раз за разом прокручивала в голове последние минуты жизни. Да, она уже оплакала и отпела себя. Потому что ее существование закончилось еще вчера, вместе с тем великолепным днем, у которого было соответствующее завершение. И все было бы восхитительно, до конца правильно. Она бы ни разу не пожалела о том, что прошла весь этот тернистый пусть, если бы не одно вездесущее «но».

Боже, он бы сделал ей огромное одолжение, если бы просто сказал это. В отличие от дракона, Ким повторяла эти слова из раза в раз в течение всей ночи. Она видела как зажигается его взгляд при этом, какими требовательными и горячими становятся его прикосновения. Его глаза, вместившие в себя ту же правду, но на непонятном языке, отвечали ей взаимностью.

Но он так и не произнес этого.

Странное дело. Кажется, находясь в подобном положении, она должна думать вовсе не об этом.

— Хех. А я то думал, она побольше будет. — Крякнул один из стражников, которые сидели возле ее камеры, играя в кости. — В смысле… столько шуму из ничего.

— Из ничего? — Хохотнул грубо второй. — Ты говори, да не заговаривайся. Если уж сами Даурги смотрят с опасением в ее сторону, думаю, нам нужно подавно оборачиваться почаще.

Ким проигнорировала их болтовню, которая возникала периодически в этом тесном помещении среди стука кубиков и звона медных монет. Отгороженная от них решеткой, она почему-то продолжала думать не о своей незавидной участи, а о том, что всего несколько часов назад чувствовала себя самой счастливой женщиной на земле. Потому что не так давно ей принадлежал старший из этих Даургов. И… неужели она, правда, была у него первой?

Странное дело… люди делают из этого проблему, создали науку посвященную этому вопросу. Доставить наслаждение друг другу в постели — задача, не всегда достижимая. Видимо, с ним все было иначе.

Да, с ним все иначе. Например, то, что их чувства резко разняться.

Ким нахмурилась, утыкаясь в колени, подтянутые к груди.

Он ушел, не сказав ни слова. Он не прощался с ней, он даже старался на нее не смотреть. Просто передал из рук в руки и ушел, не оборачиваясь, чеканя шаг, быстро, словно пытался сбежать.