Теория литературы

Он изображает «идеального» помещика в лице Константина Федоровича Костанжогло: предприимчивый, прекрасный хозяин, крестьяне которого живут зажиточно, фабрики рентабельны и дают огромные доходы. «Туз-хозяин», как называет его Гоголь. Принцип Костанжогло, в отличие от чичиковского, – делать то, что «законно, а не то, что выгодно». Он, например, утверждает, что его деятельность доставляет ему удовольствие «не потому, что растут деньги», «но потому, что все это – дело рук твоих». Стараясь показать деятельность Костанжогло в лучшем свете, Гоголь готов представить ее как вдохновенное творчество. В результате под пером писателя вырастают совершенно иные по концепции образы-характеры. Таков образ Афанасия Васильевича Муразова, купца, винного откупщика, вышедшего из крестьян, добрейшего и честнейшего (в изображении Гоголя) человека, благодетеля и наставника Чичикова. Дочь генерала Бетрищева Улинька также изображена существом безукоризненной чистоты и огромной доброты. В довершение всего «возрождается» к новой жизни и Чичиков, будучи уличенным в подлоге завещания.

Гоголь буквально тосковал об активном, честном, добром, смелом характере во всех сферах жизни, но не знал, где его найти.

Теория сюжета

Сюжет (от фр. sujet – предмет) – старейшее литературоведческое понятие, восходящее еще к трудам Аристотеля. Определяя основные признаки трагедии, Аристотель в своей «Поэтике» «душой трагедии» называет «фабулу», которую определяет как «подражание действию». Требование, предъявляемое Аристотелем к фабуле: «она должна иметь легко запоминаемую длину», что, собственно, и обеспечивает единство, цельность произведения. Термина «сюжет» у Аристотеля нет, его значение покрывается термином «фабула».

Буало в своей «Поэтике» также выступает против «перечислений» и «длинных отступлений», и вообще «длиннот».

Гегель в своей «Эстетике», характеризуя историзм категории сюжета, возможности его существования в форме «эпохального» сюжета, в то же время для исторического «художественного сюжета» требовал «гармонии», «вплоть до включения деталей», «между субъективной и объективной стороной» («гармонии» авторской «фантазии» с историческими фактами). Предвосхищая А.Н. Веселовского, Гегель писал: «Искусство не может ограничиваться только национальными сюжетами, и чем больше разные народы приходили в соприкосновение друг с другом, тем в большей степени искусство черпало предметы своего изображения из истории всех народов и веков». «Высшее наслаждение», пишет о себе Гегель, он получал, «наслаждаясь» сюжетами «мастеров шекспировской галереи»: Гегеля увлекало здесь «соревнование» сюжетов.

В русской классике укрепился термин «сюжет», о фабуле вспоминали все реже. Русские писатели, литературоведы и критики, от Пушкина до Горького и Шкловского, в различных вариантах и оттенках употребляли термин «сюжет» в том же значении, что и их предшественники: видели в сюжете связь событий.

Академик А.Н. Веселовский выводил сюжет из мотива, кратчайшей повествовательной единицы, выходившей на действительность (например, мотив похищения невесты). Его теории «бродячих» сюжетов, заимствования сюжетов, выдвинутые им в «Исторической поэтике», предполагали в сюжете «схему», литературную форму.

Теория сюжета в русском литературоведении XX в., особенно второй его половины, усложнялась, углублялась. Одно направление ученых-литературоведов придавало категории сюжета узкое толкование, рассматривая сюжет как средство изображения, одну из категорий формы. Некоторые литературоведы вообще не находят для сюжета рабочей функции, считая его «элементом композиции». Но наиболее распространены широкие толкования, согласно которым сюжет не просто категория содержания, а категория, выполняющая едва ли не все основные его функции, в том числе функции идеи. Сюжет обозначают как «концепцию действительности», «форму общественного сознания», «образ мира», «средство познания действительности» и т. д.

М. Горький видел в сюжете главный элемент художественного произведения, наряду с языком и темой. Он дает сюжету пространное определение, в котором отражены почти все основные категории формы и содержания произведения: сюжет – это «связи, противоречия, симпатии и антипатии и вообще взаимоотношения людей, истории роста и организации того или иного характера, типа».

Эта перенасыщенная составляющими элементами формулировка слишком широка для определения сюжета. «Симпатии» и «антипатии» характеризуют не сюжет, как форму, а содержание, проявляются через идею. «Организация» образа – это его композиция, т. е. тоже форма. «Противоречия» выступают в конфликтах. А «взаимопонимание» персонажей и «истории характеров» могут обозначаться в сюжете только через цепь событий, а не посредством авторских характеристик. Прямое отношение к сюжету в этой формулировке имеет лишь термин «связи», в котором фиксируются качественные характеристики событийных взаимодействий.