Теория механизмов и души

   Я попыталась прилечь на диване, но в горизонтальном положении качка переносилась ещё хуже, поэтому от идеи быстро отказалась. В итоге я забилась в угол дивана, подтянула колени к груди, поставила миску рядом, а стакан с водой -- на пол у диванной ножки. Пристроив голову на спинке дивана, попыталась расслабиться и всё-таки уговорить свой организм не бунтовать.

   Наверное, я умудрилась в итоге задремать, потому что в какой-то момент вздрогнула и очнулась от звука приглушённых шагов, отчётливо выделявшихся на фоне тихого печального поскрипывания стен.

   -- Фириш? Что вы здесь делаете? -- окликнул меня удивлённый голос капитана.

   -- Доброй ночи, Гичир, -- пробормотала я в ответ, потирая глаза. -- Простите за вульгарность, но других слов у меня нет: я здесь подыхаю. Кажется, лёжа в тесном помещении, переносить эту болтанку я не способна вовсе.

   -- Это пока ещё не болтанка, -- возразил он.

   -- Не представляете, как вы меня сейчас утешили, -- я страдальчески вздохнула и с трудом сфокусировала взгляд на мужчине. -- А вы почему не спите?

   -- Предпочитаю постоянно контролировать происходящее на борту, -- отмахнулся он и присел рядом со мной на диван, озадаченно разглядывая миску. -- Почему вы не обратились к ту Рейну? У него есть средство, помогающее в таких случаях.

   -- Не хотелось никого будить, -- пробормотала я, опять склоняя голову на спинку дивана: держать её было тяжело.

   -- Фириш, -- с укором протянул капитан. -- Он врач, и он находится здесь как раз на такой случай. Пойдёмте.

   -- Да ладно, до утра осталось всего ничего, потерплю, -- проговорила я и прикрыла глаза. Через пару мгновений я услышала, что ту Русс встал с места и вышел, и опять сосредоточилась на дыхании. Ну и славно, как-нибудь доживу до рассвета и времени завтрака, а там можно и доктора побеспокоить.

   Правда, практика показала, что я недооценила упрямство капитана. Я даже не успела вновь задремать, когда тишину опять нарушили шаги, и полукровка вернулся с подкреплением.

   -- Жалкое зрелище, -- со смешком проговорил прямолинейный доктор, разглядывая меня, и проворчал: -- Фириш, вы умная женщина, ну какого... внутреннего органа нужно доводить себя до подобного состояния?

   -- Это всё качка, -- в том же тоне откликнулась я.

   -- Вы из-за качки не могли дойти до лазарета? -- язвительно уточнил он. Капитан явно поднял Риниша с постели: тот был взъерошен, наспех одет, а на щеке виднелся след от подушки.

   -- Ты здесь сам справишься? -- уточнил Гичир, явно не желавший наблюдать за нашей пикировкой. -- Меня ждут в рубке.

   -- Справлюсь, конечно: на моей стороне абсолютное физическое и техническое превосходство, -- ту Рейн пренебрежительно фыркнул.

   -- Ведите себя хорошо, Фириш, -- напутствовал ту Русс и вышел. Как будто мне без этих слов было недостаточно плохо и стыдно!

   -- Какая недостойная мужчины мелкая месть, -- пробормотала я, хотя капитан уже не мог слышать. Зато доктор услышал и молчать не стал.

   -- Надеюсь, вы не начнёте буянить из духа противоречия, чтобы только насолить Гиру?

   -- Горите в Домне, шутники, -- буркнула я, а Риниш в ответ искренне рассмеялся.

   -- Шутки шутками, но он абсолютно прав. А если бы вам стало плохо дома, тоже ждали бы до утра? Или не вам, а близкому родственнику?

   -- Не надо сравнивать, -- исключительно из упомянутого доктором духа возразила я. -- Мне плохо, но я не умираю и вполне могла бы потерпеть. Кроме того, в Доменном в больницах есть специальные врачебные мобили, дежурящие круглые сутки, а вы здесь один.

   -- Да, и так завален работой, что ночной сон становится роскошью, -- продолжил ехидничать он, одновременно чем-то шурша на столе. Пришёл доктор не с пустыми руками, а с небольшим тревожным чемоданчиком, полным лекарств, и сейчас явно искал нужное. -- Чудесно, у вас даже вода есть! Вот, выпейте. Предупреждаю, вкус противный, но станет легче. Потом дам таблетку глюкозы, заедите сладеньким.

   Мне в руку вложили стакан с разболтанным в воде порошком. Запах жидкость имела слабый, горький с каким-то странным оттенком.

   -- Что это? -- Я вопросительно покосилась на ту Русса.

   -- Толчёные лапки пылежорок, -- с каменным выражением лица сообщил он. Несколько секунд молча наслаждался моим недоумением, а потом добавил: -- Фириш, ну какая вам разница? Это лекарство, это действенное лекарство, а его название вам всё равно ничего не скажет. Или вы полагаете, что я намерен вас отравить? Тогда имейте в виду...

   -- Не думаю я ничего такого, -- поспешно оборвала его речь. -- Это простое любопытство.

   И, чтобы не потерять решимости, залпом опрокинула в себя жидкость. Она действительно оказалась достаточно мерзкой -- сладковато-горькой, с привкусом каких-то духов. Горечь плеснула по горлу, рот сразу наполнился такой же горькой противной вязкой слюной. Зажав ладонью рот, я с трудом сглотнула.

   -- Меня сейчас стошнит, -- пробормотала, нащупывая миску.