Теория относительности с точки зрения путешественника во времени

Когда тропинка сделалась чуть шире, Финн увидел россыпь ярких точек внизу. Это горели фонари. У подножия пика царила невероятная суматоха. Все косточки мальчика вопили от боли. Даже дёсны ныли от бесконечного зубодробительного соприкосновения ступней с круто уходящей вниз тропой.

Поисково-спасательный отряд передал Финна медикам из «Скорой помощи», которые подвезли к мальчику каталку. Как только Финн рухнул на неё, каждая мышца в измученном теле сказала ему спасибо.

Какой-то человек с криком расталкивал толпу, пробираясь к нему. Финн затуманенным взором посмотрел на него, ожидая, когда смутный силуэт примет узнаваемые черты.

– Отец?

– Да, сынок. Я рядом с тобой.

Когда каталку завезли в машину, тело Финна вступило в мучительную борьбу с рассудком. Его трясли и тормошили, но тело хотело только одного – отключиться. А разум упрямо противился дремоте. Ему нужно задать отцу столько вопросов… вспомнить бы только о чём.

Папа не отходил от Финна и крепко держал его за руку.

– Всё хорошо, сынок, ты справился. Ты справился, – повторял он с гордостью.

Но он ничего не знал! Мама затеряна во времени, Фейт осталась злой, а Габи серьёзно пострадала… Финн должен объяснить отцу, что он потерпел неудачу.

– Отец, послушай… Ничего не получилось. Я всё испортил.

– Ты всё сделал великолепно.

Папа слегка потрепал его по плечу и быстро взглянул на медиков. Финн догадался, что должен помолчать. Его рассказ подождёт: надо, чтобы они остались одни. Что ж, оно и к лучшему. Мальчик не торопился увидеть выражение, которое появится на лице отца, когда тот узнает ужасную правду.

Финн провалился в блаженный сон. Ему снилось безмятежное путешествие с мамой и убаюкивающий гул света. Он видел маленькую Фейт в тот миг, когда он сказал, что любит её. В тот момент, когда он почувствовал, что она всё поняла. Её глаза сделались похожими на звёзды, бесконечно расширяющиеся, как сама Вселенная. Сестра улыбнулась ему, а потом перед Финном появились две Фейт: они глядели друг на друга, как будто каждая смотрелась в зеркало. Затем ему пригрезились янтарные блики солнечных лучей на палой листве, после чего свет потемнел. Погас.

И сон Финна, только что такой умиротворяющий, превратился в панический поиск света.

Мальчик очнулся на больничной койке. Какой-то неудобный прибор был присоединён к его среднему пальцу. Финн поднял руку, пытаясь понять, что это такое, и в поле его зрения сразу же возник отец.

– Как ты себя чувствуешь? Не шевелись! С тобой не произошло ничего страшного, тебе просто нужно немного отдохнуть.

– Где Габи?

Голос Финна напоминал хрип. Мальчику снова хотелось пить. Папа потянулся к пластиковому кувшину, стоявшему на прикроватном столике, и налил сыну воды. Финн взмахом руки отстранил его:

– Нет. Габи. Скажи.

– С ней всё будет хорошо. Несколько переломов, вывих плеча и сильное сотрясение мозга. Ей нужно время, но она поправится.

Давящая теснота повязки на груди мгновенно исчезла. Финн опять мог дышать. Габи жива, и это главное.

– Ты отделался переломом ребра и несколькими ушибами. Вы оба сильно обезвожены. Врач сказал, что скоро ты будешь в полном порядке и завтра тебя, скорее всего, выпишут. Габи пробудет здесь подольше.

Финн не хотел слышать о том, что он в порядке. Он не заслужил этого.

– Отец, я всё испортил.

– Ни в коем случае!

Папа встал и направился к двери. Он бесшумно закрыл её, вернулся к больничной койке и сел на стул.

– Ты проявил невероятную храбрость. Я беспредельно горжусь тобой, Финн.

– Фейт похитила себя… маленькую Фейт.

– Я знаю.

– Папа, тебе это только кажется! Послушай… Конечно, мама предупредила тебя о том, что я сделаю, но у меня ничего не получилось. Я проиграл!

– Нет, Финн. Малышка Фейт уже с мамой. Я нашёл их. Лиз оставила мне письмо. У твоей матери есть время, чтобы постараться повлиять на дочь. Мы надеемся, что этого будет достаточно. Мы считаем, что твоя сестра получила шанс.

Финну хотелось в это верить. Но ему было трудно не думать обо всех реальностях, в которых Фейт восставала против матери и отца, несмотря на их старания. Не говоря уже о тех мирах, о которых упоминала и она сама, когда мать и отец отступились от неё, махнули на дочь рукой. Но в то же время он пытался представить маленькую Фейт, растущую в окружении любви, которую может дать ей мама. В этом был проблеск надежды.

Мальчик посмотрел на отца.

– Где ты был? – спросил Финн без тени того ожесточения, которое чувствовал несколько дней назад.

– Твоя мама сказала, что я всё испорчу, если останусь рядом с тобой. Она понимала, что я попытаюсь спрятать тебя, защитить… от этого.

Отец указал на приборы, подключённые к телу Финна, и на пакет с физраствором, который поступал в организм мальчика через капельницу.

– И она была права.

– Она сказала тебе, что произойдёт?

– Нет. Мы с твоей мамой заключили соглашение. Мне не надо быть осведомлённым о будущем в мельчайших подробностях. Я просто не хочу знать больше, чем необходимо. Я предпочитаю прошлое. Не думаю, что человеку следует иметь представление обо всём, что будет… Уверен, Фейт могла бы со мной согласиться.