Читаем Теория психосемиозиса и древняя антропокосмология полностью

Эта типология является одним из применений гюрджиевской теории "универсального языка", позволяющего точно определять и описывать исследуемые объекты. Вернее сказать, это не язык как совокупность вербальных знаков, а некая понятийная система, характеризующаяся особой целостностью и ранжированностью и являющаяся как бы эталонной понятийной матрицей для сопоставляемых с нею каких-либо наборов исследуемых понятий. В основе этой универсальной системы лежит эннеаграмма со всеми нюансами ее внутренней структуры. Однако наиболее важным моментом эннеаграммы в рассматриваемом здесь аспекте является понятийный ряд, выстраиваемый по ее окружности. Поэтому практическое использование "универсального языка", о котором говорил Гюрджиев, сводится к шкалированию по этому ряду исследуемых явлений. Указанная выше типология наиболее ярко характеризует учение Гюрджиева как учение о развитии высших способностей человека. Это некий вид "духовной алхимии", призванной осуществлять трансмутацию неблагородного материала в благородный. Данная типология - это "лестница совершенствования". С нею так или иначе сориентированы все психотехнические методы, применявшиеся Гюрджиевым.

Из восьми подразделений данной типологии Гюрджиев подробно описывает только первые семь. О восьмом типе он лишь говорит, что ему может соответствовать уровень развития сознания Иисуса Христа (48, с. 365).

Надо отметить, что в отношении личности последнего Гюрджиев, как правило, высказывает взгляды, не принятые в ортодоксальном христианстве. Не соответствуют его взгляды и мусульманской догме, согласно которой Иисус является одним из пророков, рангом пониже Мухаммеда. Однако речь сейчас не об этом.

В оставшемся семеричном подразделении к первым трем типам, как указывает Гюрджиев, относятся люди, "образующие механическое человечество и пребывающие на том же уровне, на котором они родились" (48, с. 86). Иначе говоря, эти люди не являются эзотериками в истинном значении этого слова, и если они таковыми не станут, то будут в течение всей своей жизни принадлежать к соответствующему, генетически обусловленному типу.

Человек первого типа характеризуется тем, что у него центр тяжести психической жизни сопряжен с двигательными и инстинктивными функциями. Человек второго типа характеризуется доминированием в его психической жизни чувств и эмоций. Человек третьего типа имеет центр тяжести психической жизни в интеллектуально-рассудочной сфере, то есть мыслительные функции у него преобладают над двигательными, инстинктивными и эмоциональными функциями. Этот тип представляет собой более высокий уровень развития человека, нежели предыдущие, однако форма мышления, ему присущая, сама по себе не является удовлетворительной (48, с. 86).

Познавательные способности человека первого типа ограничиваются подражанием и заучиванием, второго - эмоциональными пристрастиями к определенному кругу явлений, третьего - штампами дискурсивного мышления, буквальным пониманием всего (48, с. 87).

Исходя из этого, выстраиваются все аспекты жизни и деятельности данных трех типов. Например, Гюрджиев говорит: "Существует религия человека номер один, т. е. религия обрядов, внешних форм, жертвоприношений и церемоний, обладающих внешним великолепием и блеском или, наоборот, мрачным, жестоким и диким характером и т. п. Есть религия человека номер два: религия веры, любви, обожания, импульса, энтузиазма, которая очень скоро превращается в религию преследования, угнетения, истребления "еретиков" и "язычников". Есть религия человека номер три - интеллектуальная, теоретическая религия, религия доказательств и доводов, основанных на логических выкладках, соображениях и толкованиях. Религии номер один, два и три - это единственные религии, которые мы знаем; все известные религии и секты принадлежат к одной из этих трех категорий. Что такое религия человека номер четыре или человека номер пять, мы не знаем - и не сможем узнать, пока остаемся в своем нынешнем состоянии" (48, с. 88-89).

Человеком четвертого типа можно стать в результате определенного рода работы над собой, которая должна корректироваться эзотерической школой. Указанные выше психические функции у этого типа начинают приходить в равновесие и трансформироваться в более утонченные свои корреляты.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Синдром гения
Синдром гения

Больное общество порождает больных людей. По мнению французского ученого П. Реньяра, горделивое помешательство является характерным общественным недугом. Внезапное и часто непонятное возвышение ничтожных людей, говорит Реньяр, возможность сразу достигнуть самых высоких почестей и должностей, не проходя через все ступени служебной иерархии, разве всего этого не достаточно, чтобы если не вскружить головы, то, по крайней мере, придать бреду особую форму и направление? Горделивым помешательством страдают многие политики, банкиры, предприниматели, журналисты, писатели, музыканты, художники и артисты. Проблема осложняется тем, что настоящие гении тоже часто бывают сумасшедшими, ибо сама гениальность – явление ненормальное. Авторы произведений, представленных в данной книге, пытаются найти решение этой проблемы, определить, что такое «синдром гения». Их теоретические рассуждения подкрепляются эпизодами из жизни общепризнанных гениальных личностей, страдающих той или иной формой помешательства: Моцарта, Бетховена, Руссо, Шопенгауэра, Свифта, Эдгара По, Николая Гоголя – и многих других.

Альбер Камю , Вильям Гирш , Гастон Башляр , Поль Валери , Чезаре Ломброзо

Философия / Учебная и научная литература / Образование и наука