Теория вероятного чуда

Васюков запихал в рот пряник целиком и теперь старался прожевать просроченную бакалею. Давалось ему это с трудом. Наконец, он справился, проглотил, запил кофе и тут же задался вопросом: чем таким она его угостила. Даша лишь плечами пожала.

— Но это — что, майор? — поторопила его она. — Ты сказал, что мог и сам он такое с телефоном сотворить, но это… Что, Васюков?

— Маловероятно, — выдохнул он недовольно. — Зачем ему? Он сидел дома, никого не трогал, никого не ждал. Не ждал тебя-то, Панина?

— Не начинай! — одернула она его.

Заметив, как Васюков снова потянулся к пряникам, отодвинула пакет.

— И что дальше? — уставилась она сердито на гостя. — Не за этим же ты ко мне ехал, чтобы показать разбитый телефон, лишенный сим-карты? Нет. Что-то достали из него, да? Что, Васюков?

— Многое.

Он покосился на пакет с пряниками. На нем лежали ее ладони. Ну не вырывать же у нее угощение.

— Многое из того, что снимает с тебя подозрение, — проворчал он и погрозил ей пальцем. — Но подробности после еще одной чашки кофе и бутерброда, Панина. Я из дома выехал, семи не было. Жрать хочу. А пряники твои… Ими запросто можно было тот самый телефон разбить. Как ты это ешь, Панина?

Она не стала ему признаваться, что о пряниках этих забыла еще в конце весны. И они благополучно пролежали в шкафу все эти месяцы. Коленьки не стало в доме. Полки инспектировать было некому. Вполне вероятно, что и лежали бы там еще полгода, пока Васюков или кто-то еще не напросился бы на угощение.

Поднявшись с тяжелым вздохом из-за стола, Даша полезла в холодильник. Где-то там она сегодня видела печеночный паштет, салат и банку маринованных огурцов. Хлеб, она точно помнила, был. Может, не горячий и даже не вчерашний, но был.

А никто не виноват, между прочим, что она провела ночь в камере. Никто, кроме Васюкова. Поэтому бутерброд будет с черствым хлебом.

— Хозяйка ты, Панина, так себе, — проворчал Васюков, кусая с хрустом от бутерброда. — Неудивительно, что при такой красоте ты уже третий раз побывала замужем. Кто же с тобой станет жить?

Вот засранец! Даша подавила смех. Вроде и комплимент сделал, и опустил одновременно.

— Что было в телефоне? Контакты? Сообщения? — подергала Даша Васюкова за короткий рукав белоснежной сорочки. — Что вашему спецу удалось извлечь?

— Исповедь, — обронил Васюков, прикрываясь от нее кофейной чашкой и делая шумные глотки. — Наш спец, признаюсь, бился долго. Уж и не надеялись. Может, ты бы и до сих пор в камере была, если бы не он.

— Короче, Толя! — повысила голос Даша и шутливо шлепнула его по плечу. — Не делай мне нервы! Что за исповедь?

— Коля твой признание тебе записал. Показать, извини, не могу. Пока идет следствие и все такое. Ну, не мне тебе объяснять. — Он снова откусил и захрустел черствым хлебом, и забубнил с набитым ртом, роняя крошки на стол: — В общем, там он рассказывает о событиях памятного вечера, когда убил по неосторожности свою любовницу.

— Кириллову?! — ахнула она.

— Ее, ее, Панина. Кается он, что тебя подставил. Мол, не хотел. Так вышло. Чуть не со слезой кается, Дашка. И что виноват перед тобой, и что не хотел, да так само собой получилось. И все в таком духе.

— Почему они тем вечером оказались возле моего дома?

— А Кириллова захотела все тебе рассказать. Что-то у них там не заладилось. То ли в бизнесе, то ли в отношениях. Рванула сюда на такси. Он за ней. Поймал за руку, скандал буквально публичный устроили. Орали так, что на них начали внимание обращать. При этом Кириллова в выражениях не стеснялась. И много чего выкрикивала об их запретном бизнесе. Он не знал, как ей рот закрыть. Тут заметил, что дверь в подвал открылась. Он ее туда увлек. И сразу с порога толкнул со всей силы. Не рассчитал твой Коленька, Панина. Кириллова упала весьма неудачно. При падении сломала себе шею. Он вот прямо едва не плакал, когда об этом рассказывал.

— Что еще рассказал?

Даша встала у окна спиной к Васюкову. Чтобы он не смог по ее лицу распознать все, что она сейчас чувствовала. Ее душила такая злоба на покойного бывшего мужа, что она готова была рычать в полное горло. Сколько всего ей удалось пережить за эти дни! Из-за этого говнюка! Хорошо, додумался, оставил послание.

— Кстати, майор, а чего это он на откровения решился? — резко повернулась она к нему.

Васюков как раз доедал ее черствый хлеб с листом салата и печеночным паштетом. А свободной рукой сгребал крошки по столу в одну кучку.

— Думается нам, напуган был твой Коленька. Так и сказал: если со мной что случится, это видео из облака, Даша, извлечешь. На видео он также признается, что в тот вечер нарочно выманил тебя из дома эсэмэской. И пока ты ждала его и бегала по площадке, сгонял к тебе домой, выкрутил лампочку с твоими пальцами. Он же знал, какие сам вкручивал, а какие ты уже без него.

— Ну да, ну да, никто, кроме него, об этом знать не мог. Даже я забыла. А он был во всем педантом, — покачала она головой.

И тут же подумала о своих подозрениях в адрес Кости Волкова. Вот уж кому досталось зря. Вот уж кто точно не мог знать о сгоревшей лампочке в ее настольной лампе.