«Теория заговора». Историко-философский очерк

Говоря о генезисе постмодернистского конспирологического романа, нельзя обойти знаковую во многих смыслах фигуру Т. Пинчона. Ещё в 1965 году он выпускает один из эталонных конспирологических романов «Выкрикивается лот 49». Роман повествует о приключениях Эдипы Маас, волей случая ставшей распорядительницей имущества эксцентричного калифорнийского миллионера. Помимо своей воли она втягивается в историю странной почтовой службы, обслуживающей не менее странных героев — неудавшихся самоубийц, изобретателей, балансирующих между гениальностью и сумасшествием, «сексуальных диссидентов». К ним также относятся сторонники «теории заговора». Один из них в доверительной беседе с Эдипой обращает внимание на синхронность начала гражданской войны с почтовой реформой в США: «Он считал маловероятным совпадение, что именно в 1861 году федеральное правительство так обрушилось на независимые почтовые компании, которые уцелели после всех постановлений 45-го, 47-го, 51-го и 55-го годов, призванных довести любых конкурентов в этой области до разорения» ^{621}. Постепенно начинают вырисовываться масштабы деятельности «Тристеро» — той самой почтовой службы, сделавшей регулирование потоков информации основой своего могущества: «Нам угрожает анархия драчливых немецких князей, они плетут интриги, вынашивают коварные замыслы друг против друга, ввязываются в междоусобные войны, растрачивая мощь империи на пустые ссоры. Но те, кто контролирует почтовые маршруты, которыми пользуются эти князья, смогут ими управлять. Со временем эта связь поможет объединить весь континент» ^{622}. Конспирологическая составляющая сплетается с размышлениями автора о природе социальной и физической энтропии.

С этой точки зрения, даже такое мрачное образование, как «Тристеро», не останавливающееся ни перед каким преступлением, может восприниматься как вызов социальной и физической энтропии. Духовное отчуждение современного человека преодолевается с помощью коммуникации, «тайная почтовая служба» не даёт сорваться в бездны отчаяния, нравственного и физического самоубийства. Сама Эдипа для себя так до конца и не решает вопрос — насколько её открытие реально, а насколько оно — продукт того самого личностного распада. Автор, как и его героиня, не даёт читателю однозначного ответа. Интересно, что сам Пинчон выстраивает собственную жизнь по лекалам «теории заговора». Он относится к одним из самых «закрытых» современных писателей. С начала 60-х годов прошлого века — времени работы над «Выкрикивается лот 49», отсутствует любая информация о его жизни: месте проживания, семье, личных контактах, последние фотографии писателя также относятся к тому периоду. Можно сказать, что Пинчон в какой-то степени становится настоящим «конспирологическим писателем», соединившим вымысел и реальность.

Особое место как в теории, так и в практике постмодернизма занимает творчество У. Эко. Обратимся к его роману «Маятник Фуко», о значимости которого в контексте нашего исследования свидетельствуют следующие слова: «Знаменитый роман Умберто Эко “Маятник Фуко” — не только образец превосходной беллетристики. Насыщенность его фактической информацией настолько велика, что роман часто рекомендуют в качестве справочника по истории оккультных наук и тайных обществ в Европе» ^{623}. Ценность романа Эко, помимо информационной составляющей, заключается в попытке анализа собственно конспирологического сознания, сфер его действия. Автора интересует проблема распространения «теории заговора» в интеллектуальной среде, которую традиционно считают критически настроенной или, по крайней мере, «невосприимчивой» к конспирологическим построениям.