Теория зла

– Я знала: это неправильно, что ты здесь, рядом со мной, должна страдать под гнетом воспоминаний в этом пустом доме. А главное – ухаживать за матерью, которая решила при жизни похоронить себя.

– Почему ты не отдала меня?

– Потому что однажды утром ты пришла ко мне в комнату и все изменила. Встала перед кроватью и сказала: «Мне плевать, что у тебя горе, я голодная и хочу, чтобы ты приготовила этот проклятущий завтрак».

Они расхохотались. Инес никогда не бранилась, она придерживалась приличий и боялась произвести плохое впечатление. То, что она повторила такие слова, показалось Миле невероятно странным.

Отсмеявшись, Инес подошла к дочери и погладила ее тыльной стороной ладони: пальцы были испачканы в тесте.

– Знаю, ты не любишь, когда к тебе прикасаются. Но сегодня можно сделать исключение.

Мила промолчала.

– Я тебе это рассказала потому, что такое обязательно случится и с тобой. Однажды Алиса удивит тебя какой-то фразой или жестом. И тогда ты захочешь забрать ее к себе и больше никогда не оставлять. А до тех пор я подержу ее у себя. Имей в виду: это на время.

Мать с дочерью переглянулись. Мила хотела поблагодарить за рассказ и за слова утешения, но это было бы лишним. Инес и так все понимала.

– Есть один человек, – начала она, даже не отдавая себе отчета. – Мы знакомы недавно, но… – Она не закончила фразу.

– Но ты думаешь о нем, – подхватила Инес.

– Его зовут Саймон, он полицейский. Не знаю, но думаю, что, может быть… В первый раз за долгие годы мне удалось с кем-то сблизиться. Может быть, потому, что мы работаем вместе, это все упрощает. Вроде бы я доверяю ему. – Она осеклась, потом добавила: – С тех самых пор я никому не доверяла.

Инес улыбнулась ей:

– Что ж, это хорошо для тебя. И наверное, для Алисы тоже.

Мила кивнула, полная признательности:

– Пойду наверх.

Комнатка Алисы в глубине коридора была погружена в янтарный полумрак: слабый свет просачивался сквозь ставни. Мила думала, что девочка спит, но, не доходя до двери, остановилась, услышав голос.

Потом отчетливо увидела ее отражение в зеркальном шкафу. Алиса сидела на кровати и разговаривала с рыжеволосой куклой.

– Я тоже тебя люблю, – говорила она. – Вот увидишь, мы всегда будем вместе.

Мила уже хотела войти, даже поцеловать дочку – хотя она этого не делала почти никогда. Но передумала.

Когда дети играют сами с собой, они как сомнамбулы, их нельзя будить. Возвращение к реальности может причинить вред. Очарование наивности рассеется навсегда.

И вот Мила стояла и слушала, с какой лаской, с какой заботой обращается Алиса со своей Мисс. С ней девочка никогда не ведет себя так.

– Я тебя не оставлю одну, я не как моя мама, я всегда буду с тобой.

Милу как будто ударили под дых. Ни одна из ран, какие она себе наносила, не могла бы вызвать такой боли. Никакое лезвие не причинит такого страдания. Только слова дочери несут в себе столь разрушительную силу.

– Доброй ночи, Мисс.

Мила смотрела, как Алиса ложится под одеяло вместе с куклой, прижимая ее к себе. Ее как будто парализовало: ни вздохнуть, ни пошевелиться. По сути, девочка сказала правду, так, как есть, ни более ни менее. Мать бросила ее. Но услышать это из ее уст – совсем другое дело. Мила заплакала бы, если бы знала как. Но глаза оставались сухими и горели огнем.

Когда ей удалось наконец сдвинуться с места, она быстро прошла к выходу, даже не попрощавшись с Инес, которая видела, как дочь проскользнула мимо, взволнованная, и слышала, как хлопнула дверь.

Она припарковала «хендай» в запрещенном месте – плевать. Спешила домой с единственной целью. Есть такой бумажный пакет, спрятанный под кроватью. В нем она найдет все необходимое.

Средство для дезинфекции, вату, пластырь, а главное – полный набор бритвенных лезвий.

Великаны на рекламном щите с дома напротив следили за ней с высоты. Бродяга в переулке поднял на нее взгляд, ожидая какой-нибудь еды, но Мила вихрем пронеслась мимо.

Добежав до подъезда, открыла дверь непослушными пальцами: руки так дрожали от исступления, что она едва не выронила ключи. Нужно обуздать себя: еще немного, и станет крайне важным, чтобы рука, держащая лезвие, была тверда. Взбежала наверх, перепрыгивая через две ступеньки, и затворилась в тайная тайных своей квартиры. Книги, заполонившие комнаты, онемели – под переплетами больше не было ни историй, ни героев, одни только белые страницы. Мила зажгла свет над кроватью, даже не снимая куртки. Единственное желание томило ее: резать свое тело. Испытать то, что в последний год пыталась заменить страхом. Увидеть, как сталь вонзается в плоть внутренней стороны бедра. Ощутить, как кожа расходится, будто открывается занавес; как кровь вытекает, словно горячий бальзам.

Вылечить боль болью.

Она нагнулась, чтобы вытащить из-под кровати пакет, – еще несколько секунд, и все будет готово, чтобы забыть Алису. Пакет на месте, там, где она так давно его спрятала от самой себя, когда обрекла себя на странную диету, приняв решение поститься, воздерживаясь от пролития собственной крови.