Теотль Сухоруков (СИ)

— Ты мог бы спросить об этом и меня, — астек не хамил, а словно хотел прийти на помощь.

— Ну и кто же ты?

— Житель благословенного Теночтитлана, коему мудрые дали имя Чичинтламати.

Тламати — непростое слово. Оно может означать и «думать» и «чувствовать». Получается, что предо мной был человек Думающий о Темноте… Или Чувствующий Темноту. Постигающий!

— И уже пятерку лет я служу моему славному богу — вечно юному владыке.

— Что ж, ты оставил его и пошел на эту постыдную войну?

— Грешен! — улыбнулся жрец. — Но я очень люблю своего бога. И хотел поддержать его на пороге грозных времен. О, я славно его поддержал!

— И кого же ты так любишь? — поднял бровь, ожидая услышать грозные имена Уицилопочтли или Тескатлипоки.

— Я бы с радостью рассказал тебе о нем, Змей-Скорпион. Но это некороткий рассказ.

Намек понят. А этот жрец хочет жить! Не буду поспешно судить о мотивах. Вряд ли банальная трусость, в этом мире вообще смерти не особо боятся. Возможно, у него есть какие-то обязательства… перед тем же богом. Но этот мордоворот явно готов говорить — а это очень полезно.

— Этого берем, — махнул своим стражам, и красно-кровавого жреца, постигающего темноту, отвели к небольшой кучке счастливчиков.

А уже до заката на всех алтарях Тлашкалы вырвали сердца двадцати двадцаткам пленников. Я лишь не позволил совершать убийства в своем персональном храме.

…— Мы должны отомстить! — ярился Машишкатль на вечернем совете; и даже его вечный соперник из Тизатлана — старый Шиконтекатль сейчас согласно кивал. — Нельзя этого оставлять!

— Как отомстить? — поинтересовался я.

— Разграбить этот треклятый Теночтитлан! — хлопнул тлашкальтек крепкой ладонью по бедру, и зал совета загудел.

Ничего себе заявочка!

— А не чересчур ли это? — попытался я остудить «ястребов».

— Удачное время! — оскалился Шиконтекатль. — Вы разбили проклятых под Уэшотцинго, теперь мы разбили их здесь. Далекая война на западе продолжается. Они слабы! Их надо бить!

— Действительно, Даритель, — повернулся ко мне Тольтекатль. — Мы ведь этого и хотели. Разве сейчас не удачный момент?

Ичтакауэка молчал. Он знал меня лучше всех и понимал, что сейчас этот Вернувшийся Бог поломает все их мечты и надежды.

— Наша победа в Тлашкале — это великий подвиг всех альтепетлей, — начал я с позитива. — Она наглядно показывает, что вместе мы — сила. Что так и надо действовать дальше. Но ослаб ли враг достаточно? Сколько мы их тут перебили? Тысячи четыре? А еще пять благополучно ушли домой. А сколько их всего? Говорят, что в Теночтитлане живет 20 раз по 8000. Это значит, что в столице астеков можно собрать 30–40 тысяч взрослых мужчин. Только в Теночтитлане! А вокруг есть малые города, в которых давно правят родичи Мотекусомы и которые давно забыли свое гордое прошлое. Пусть каждый соберет по две-три четырехсотки, но таких городов несколько пятерок. Получайте еще 10–15 тысяч воинов. А еще есть союзники: тепанеки и аколуа. Каждый может собрать по 8000 воинов и больше. А есть подданные: чальки, шочимильки, матлацинки, отоми, хуастеки, тлауики — множество их! Да, они не очень любят астеков. Ну, а нас им с чего любить? Так что их туда же можем добавить. Так что сто тысяч — это даже не предел. Хватило бы маиса их прокормить. А у нас сколько?

— Помнится, ты говорил о 20 тысячах, — подсказал мне Ичтакауэка.

— Да. Это примерные расчеты, но, если говорить именно о воинах, то все наши альтепетли смогут собрать не больше 20 000. Конечно, можно поднять крестьян. Но чем их вооружить? Палками? Да и не пойдут крестьяне в далекий поход. Вот и окажемся мы: один наш воин против их пяти. Еще и на их родной земле.

— Но, если мы обучим их твоим тайнам? Вооружим чудесным оружием? — не унимался Машишкатль.

— На это уйдет не один год, — улыбнулся я. — Но даже, если так. Ты знаешь, тлатоани, какой поход нас ждет? Огромное войско, которое не так просто прокормить, пойдет на запад, в Анауак. Сначала мы окажемся в землях аколуа. Допустим, они устрашатся и не выйдут из Тескоко. Мы выйдем к берегу великого озера. Теночтитлан стоит на озере, к которому ведут узкие дороги-дамбы. Нам придется идти по ним, ибо нет в мире лодок, которые могли бы вместить наши 20 000. А на узкой дамбе нас остановит даже малый отряд. Так и простоим, пока враг не соберется.

— А, если часть войска пустить по дамбе, а других — посадить на лодки? — оживился Тольтекатль. — Воины с лодок высадятся в самом городе и ударят в спину!

— Неплохо, — улыбнулся я. — Но в городе живет 30 000 мужчин. Сколько ты посадишь на лодки? Две четырехсотки? Три? Их просто затопчут, пока наше войско будет стоять на дамбе.

Все вокруг приуныли.

— И это не всё. Пока мы топчемся перед дамбой, на востоке соберутся аколуа. Правитель Тескоко может перекрыть полуостров, на которым мы стоим. Отрежет нас от поставок еды. Либо наоборот — двинется в нашу долину. Где вообще нет войск!

— Надо их догнать и уничтожить! — вспыхнул Машишкатль.

— Разумеется, мы так и сделаем, — серьезно согласился я. — А в это время астеки всеми силами ударят нам в спину. Мы сами поместим себя в окружение.

Снова мрачная тишина.