Теотль Сухоруков

— Я утром понес еду и питье в священный храм. Этот… Наш гость спал. Он теперь в любое время дня и ночи спать может. Ну, я подумал: раз спит, то на свет ругаться не станет. Зажег несколько лучин и принялся заниматься повседневными делами… Тихо занимался! — испуганно уточнил он. — И вдруг Хуакумитла, как заголосит. Умолкшим клянусь, я чуть не помер на месте от ужаса! А тот орет и орет… Что-то загрохотало, разбилось, и тут Хуакумитла в центральный зал выскочил. Глаза открыты, а ничего не видит! Прямо в стену врезался, закричал, заскулил. «Нет! Нет! Не трогай!» Отмахивается, отбивается от чего-то. Если бы я не знал, то решил, что он отвара из кореньев лати упился. Упился, и душа его бродит по иному миру, а тело, словно, кукла слепо носится по подземелью.

— Ты рассказывай, а не рассуждай! — зло оборвал Шихтли Тлакатль.

— Простите… Но потом совсем страшно стало. Хуакумитла бегал по залу зигзагами, наконец, наткнулся на запретный проход — и давай расшвыривать камни, которыми проход завален! В нем такая сила проснулась! Я от испуга в стену вжался — камни только во все стороны летели. А тот ведь орать продолжает, не останавливаясь! Только дырка в завале появилась — этот… гость наш туда сразу и юркнул!

— Что же ты его не остановил! Не успокоил, — заволновался верховный жрец.

— Я?! Остановить его? — Шихтли провел пальцами по лицу сверху вниз, отгоняя дурное. — Разве ж я смог бы… Я сразу к вам.

— Так он ушел в запретное? — уточнил Тлакатль и, получив в ответ быстрые кивки перепуганного служки, заявил. — Я иду вниз. Надо вернуть несчастного.

— Мы вместе пойдем, — спокойно, но твердо заявил Тлатольчи.

— Но благочинный…

— Не перечь! Я нужен там. Ты-то сам бывал в запретном?

— Нет, конечно…

— А я бывал.

— Как? Когда?

— Когда совсем юным был. Дерзким и нетерпеливым. Так что я пригожусь.

Жрецы спешно семенили вниз по узким коридорам, даже Тлатольчи не отставал, несмотря на мучившую его одышку. В центральном зале старого святилища три непогасшие лучины явили им сцену полнейшего разгрома. Всё, что можно разбросать — было разбросано, повсюду валялись камни. Некоторые такого размера, что любой из жрецов мог бы их только катить. И двумя руками, а не одной, как у Хуакумитлы.

— Вон туда ушел! — ткнул пальцем Человек, приметив разворошенный завал камней, которые ранее многие двадцатилетия закрывали проход в запретное. Жрец быстро запалил от лучины заготовленные факелы и устремился к чернеющему провалу.

— Я… С тобой… — задыхаясь, бросил вдогон Тлатольчи.

— Но, благочинный, ты не пролезешь, — Человек и сам был не очень худ, однако, туша верховного жреца туда точно не протиснется.

— И верно, — расстроился старик. — Разберите побольше… Я хоть отдышусь пока.

Спустя некоторое время Тлакатль и Тлатольчи шли по крайне тесному коридорчику вниз. Шихтли в запретное идти отказался наотрез. Коридор больше походил на нору: ни ровного пола, ни ступеней, криво отесанные стенки. Нора змеей извивалась, уводя всё глубже и глубже в недра Тлачиуальтепетля.

Еще шаг — и жрецы оказались в совсем небольшой камере, практически пещере, грубо высеченной прямо в скале. В самом центре камеры стоял большой цилиндрический камень с еле приметными вырезанными символами. Всюду лежал густой слой пыли, пыль же плотной завесой висела в воздухе… Она почти скрывала дородную фигуру калеки — беглого владыки — который лежал прямо на камне, обнимал его, попеременно бормоча что-то и всхлипывая.

Старый жрец, прикрывая ладошкой рот и с трудом сдерживая кашель, тут же подвинул своего помощника в сторону и пошел к Хуакумитле. Тот услышал шаги, но не вздрогнул, не подскочил от страха. Спокойно приподнялся, повернулся к Тлатольчи и сел на камень. Он был грязен с ног до головы, пыль на мокром лице превратилась в черные потеки, но улыбался, как самый счастливый человек в мире.

— Я ведь не ошибся? — осторожно заговорил с ним старый жрец. — Ты все-таки привел сюда Бога?

— Кажется, да, старик… Кажется, да.

Тлатольчи обессиленно опустился на землю и зашелся в кашле. Тлакатль кинулся к нему на помощь, но старик остановил его властным жестом.

— Всё в порядке, мальчик… Вот теперь всё в порядке.

— Простите меня, — смущенно заговорил Хуакумитла. — Я прошу вас: давайте поговорим чуть попозже. Я вернусь обратно… Но можно мне сейчас побыть здесь одному…

— Конечно… Но умоляю: скажи мне сейчас! Скажи истинное имя Бога!

— Тсолотоль Смеи Цимли, — совершенно невыговариваемые звуки разнеслись по древнему святилищу.

Глава 14 Стояли два храма

«Ты бросил меня! Бросил в самое страшное время! Когда так был нужен мне…»

«Ведешь себя, как баба! Из плохого сериала… Ладно, извини. Знаю, что тебе было тяжело. Но так было нужно».

«Зачем? — передо мной проплывали все сцены потерь и мучений, случившихся со мной за это время. — Я не понимаю, зачем ты допустил всё это?»

«О! Слышу знакомые песни, — голос бога наполнили ядовитые нотки. — Зачем ты позволил твориться злу? Зачемты нас всех не спас? Ты это хочешь мне предъявить? Или можно поискать других виноватых?»

Краска стыда начала заливать мне лицо.