Теперь я чувствую, что живу (СИ)

Память начала потихоньку возвращаться, воспроизводя картинки со вчерашнего вечера: Бетти вся в слезах с растёкшейся тушью, окружённая впечатляющим количеством пустых рюмок от текилы, танец, что казался таким невероятно правильным и гармоничным тогда, а сейчас вызывал лишь чувство стыда и отвращение. И затем... Бетти, как Золушка, сбегает с чужого праздника жизни, а Арчи несётся вслед за ней. Кажется, это последнее, что помнил Джагхед. По всей видимости, далее последовала дискотека, и пока народ дрыгался и извивался под дурацкий клубняк, Джаг припал к горлышку бутылки виски, дабы как можно скорее погрузиться в забытие. Судя по всему, ему это удалось. Но его мысли снова вернулись к Бетти. Как же, всё-таки, интересно повернулась его жизнь. Ведь они могли бы больше никогда не встречаться, он бы продолжал писать книги, жить в Айове и мотаться раз в месяц в Нью-Йорк в издательство, в котором работает, но теперь он снова в родном городе, в котором опять творится лютая дичь, и жизнь в который раз пошла наперекосяк. Ту, что Джаг столько лет пытался забыть, выбросить из головы, он теперь будет видеть каждый день. Просто заебись.

Он резко встал с кровати. Ему стало ещё хуже, но он даже не заметил изменений в самочувствии. Блестящая идея родилась в его голове и завладела всем его существом, точнее, это было даже лучше, чем идея, это была муза! Наконец-то, впервые за столько лет пасмурным холодным утром в Ривердэйле во время мучительного похмелья Джагхеду Джонсу явилось вдохновение. Он кинулся к сумке с ноутбуком, выкладывая его на кровать, поспешно открыл крышку, сам сел на пол и принялся набирать текст, пока он ещё свеж и упорядочен в его голове, в которой все остальные мысли в полном бардаке.

Назойливое неритмичное клацание клавиш резко прервало тревожный сон Джессики. Перевернувшись на спину, она приподнялась на локтях, пытаясь сфокусировать сонный взгляд на источнике звука.

— ЭфПи, который час? — сонно промямлила она недовольным тоном.

— О, Джесс, ты проснулась, отлично. Найди мои очки в чемодане и принеси, пожалуйста, кофе из автомата, — быстро распорядился Джагхед, не отрываясь от экрана и клавиатуры, немного прищуриваясь.

— Послушай... Ты наверняка не помнишь, но вчера после вечеринки мне с тобой пришлось несладко...

— Джесс! Пожалуйста, не сейчас, сделай то, о чём я тебя попросил, — Джаг не мог допустить, чтобы мысль прервалась, он не расслышал ни слова из того, что пыталась сказать ему Джессика, здесь и сейчас находились только он, его пальцы и строки, которые рождались одна за другой, заполняя белый экран чёрными символами.

История вновь создавалась в реальном времени, сюжет не продумывается заранее, автор лишь раскрашивает разноцветной палитрой черно-белую основу, причём, он не видит её целиком, а лишь её фрагменты, которые открываются постепенно, образуя полноценную картину. Правда, вдохновляет? Конечно, вы можете сказать: «Да любой дурак так умеет, а своё придумать слабо?» А Джагхед никогда и не претендовал на уровень мышления сэра Артура Конан Дойля, который, несомненно, был гением. Форсайт Пендлтон Джонс Третий звучит намного пафоснее, это факт, но он прекрасно осознавал, что отнюдь не гениален. Талантлив — безусловно. И его талант заключается в том, что он умеет профессионально, грамотно и, что самое важное, интересно оформить историю, которую сам не сочинял. Конечно, ему доводилось создавать свой оригинал, это то, чем он занимался все эти годы после выхода его первой книги, которая и принесла ему успех. Но его собственные истории, пришедшие под действием алкоголя, не особо увлекали читателя, именно поэтому продажи шли, мягко говоря, не очень. Он старался придерживаться детективного жанра, так как его агент из издательства однажды сказал: «Народ сейчас читать не любит. Практически не читает. Если будешь писать про какую-то философскую дребедень — сольёшься, никто не купит тебя. Никогда. В день презентации книги скажешь всем «спасибо» и отправишься на поиски работы официантом. Сейчас заходят только детективы и сопливые романы. Да-да, мистер Джонс, ты выбрал не самую подходящую нишу для карьерного роста.»

Разумеется, писать романы про несчастную любовь, которая потом закончится свадьбой и детьми, Джагхед не хотел. Уж лучше быть официантом.

Он не услышал, как Джессика выходила из комнаты после того, как нашла его очки и даже надела их на него, чтобы не отвлекать, и заметил её только тогда, когда она вернулась с кофе, захлопнув за собой дверь.

— О, Джесс, очень вовремя, спасибо тебе, — Джагхед бросил на неё короткий взгляд, протягивая руку к спасительному бодрящему напитку.

Но Джессика не сдвинулась с места, держа стаканчик в руке. Она знала, что это единственный способ привлечь джонсовское внимание и заставить его слушать, ведь ей было что сказать.

Джагхед нетерпеливо дернул протянутой рукой, продолжая печатать другой. Наконец, он повернул голову и понял, что Джессика не собирается к нему подходить. На её лице читались обида и усталость, вчерашнее платье так же было в грязи, как и одежда Джага.