Теперь я твоя мама

Для бульварных газет эта история стала настоящей мыльной оперой, которую им преподнесло само небо. Как только над головой Карлы начали сгущаться тучи, она отказалась что-либо комментировать. Ее выдержка на пляже была просто отличной. Годы работы в шоу-бизнесе не прошли даром, но в конце она дала маху. Правда была буквально написана на ее лице. К тому же она нарвалась не на того журналиста. Джош Бейкер – это настоящая змея, которая распознает любую ложь. Он направился в клинику и влез в их записи. Директор клиники громко возмущался из-за неэтичного характера этой утечки, даже приказал провести полную проверку персонала, но потом тихо исчез из этой истории. Внезапно появились какие-то источники, которые заявили, что роман между Карлой Келли и Эдвардом Картером был секретом Полишинеля. Они лгали. Эдвард Картер понимал, как можно использовать известность и как спрятаться от ее блеска. Теперь прятаться не было смысла. Он попал в передовицы, задавая вопрос: «Может ли парламентарий использовать свое положение, чтобы решать личные вопросы?» Пресса ждала на него ответ.

Три долгие недели репортеры дежурили под окнами Карлы, но история не могла продолжаться вечно, особенно когда интерес начал спадать, а Эдвард Картер принял решение уйти из политики.

«Шпору вытянули из тела политики».

Его изящная жена была рядом и заявила, что он всегда был примерным мужем, семьянином и слугой народа. Настоящая жена политика, до мозга костей.

Но Карла Келли продолжает портить нам жизнь. Сегодня утром я открыла газету «Айриш таймс»: «Гиллиан Гарднер. Любимая мать. Мирно умерла у себя дома после продолжительной болезни».

Глава двадцать четвертая Карла

Вздох, а потом тишина, полная и вечная. Карла постаралась осознать весь ужас случившегося. Никаких осложнений, просто аккуратно разорванная нить, связывающая жизнь со следующим этапом, куда бы ни попала душа Гиллиан.

– Я хочу передать свою уверенность тебе, – прошептала она, прежде чем потерять сознание. Гиллиан быстро слабела. Она решительно взяла Карлу за руку. – Исобель жива. Неважно, что тебе говорили. Поверь тому, что говорю я. Мой муж ждет, когда я присоединюсь к нему. Но я не чувствую Исобель в том месте, куда отправляюсь.

Карла, глядя на то, как заостряются черты лица Гиллиан, старалась поверить, что уверенность ее свекрови каким-то чудесным образом передастся ей. Но единственным чувством, которое она ощущала, было горе. Она больше не сможет видеть, как со временем ослабевает оптимизм Гиллиан.

Роберт взял ее за руку, когда они выходили с кладбища. Карла чувствовала на себе косые взгляды. Это же та самая Карла Келли!

«Господь решил покарать твою порочную натуру…»

– Когда я попросил сказать правду, ты посмотрела мне в глаза и соврала, – сказал Роберт, когда она рассказала ему об интервью Джоша Бейкера. – Как ты могла говорить о любви, все это время зная, что обманываешь меня.

– Я боялась, что ты не поймешь…

– Не пойму что? Ты хоть понимаешь, как рисковала? Ирландия – это большая деревня. Все друг друга знают. Все бы всплыло так или иначе.

– Никто не знал, – ответила она. – Я никому не говорила, и Эдвард тоже. После этого я его не видела. Никогда. – Карла обхватила плечи руками. Ее пугала сложившаяся ситуация. – Я не хотела обидеть тебя, Роберт. Я думала лишь о дочери.

– Да, – согласился он, – о нашей дочери. Но она никогда не была моей, ведь так?

– Что ты имеешь в виду?

– Она была твоим трофеем, Карла. А потом стала твоей трагедией. Вся эта шумиха… Ты пристрастилась к ней.

– Прекрати, Роберт! Ты же знаешь, что это неправда. Ты пытаешься разрушить наш брак?

– Я пальцем о палец не ударил. Ты справляешься с этим без меня.

Она покачала головой, не в силах поверить, что они могут Так ранить друг друга.

– Я несу ответственность за то, что происходит сейчас. Но мое прошлое – это мое личное дело.

– Твое прошлое принадлежит всем, Карла. Каждому писаке и сплетнику. И тебе некого винить, кроме себя.

– Если это поможет найти дочь, я готова пройти через все это снова, – ответила она. – Я люблю тебя, Роберт. Но не могу жить с человеком, не способным прощать.

– А я не могу жить с женщиной, которая разделяет со мной все, кроме правды. Потому что, Карла, если это все не стоит той правды, то оно не стоит ничего.

Роберт сжал губы и закрыл лицо руками. Карла подумала, что он плачет, но, когда он снял трубку, слез не было.

– Гиллиан хочет видеть нас, – сообщил он. – Кажется, она расстроена. Нам нужно сейчас же ехать к ней.

За всю дорогу к Сандимаунту они не сказали друг другу ни слова. Гиллиан была в постели. Она выглядела опустошенной, в глазах застыла боль.

– Ваш брак должен продолжаться, – сказала она, крепко взяв их за руки. – Не обращайте внимания на газеты. Все пройдет и забудется. Важно лишь то, что вы будете вместе, когда Исобель вернется к вам.