Теперь или никогда!

Пройдут годы, и белый двухэтажный особняк, окруженный просторным двором, будет казаться мирным, веселого вида зданием, как оно и есть на самом деле. Здесь разместится общежитие рабочих текстильной фабрики. На окнах белые занавески, во дворе на веревках развешано свежевыстиранное белье. В углу двора зарозовеет шиповник, и жирные голуби будут важно разгуливать вдоль кустов сирени и акации.

Но тогда, в ту пору, редкий человек без страха проходил мимо этого на вид невинного особняка.

А на городской площади, где теперь возвышается Дворец пионеров, тогда были сооружены виселицы, и гитлеровские солдаты с автоматами в руках патрулировали день и ночь.

— Прибегала Катя, — продолжал Петр Петрович, — говорит, что шофер коменданта передал ей: час тому назад взорван гараж военного коменданта.

— Что еще она говорила?

— Завтра из Берлина приезжает какой-то важный чин.

— Скажите ей: пусть узнает фамилию.

— Хорошо.

Петр Петрович проводил его взглядом. Идет по улице молодой, слегка прихрамывающий человек. Горбится, втянув голову в плечи. Лицо равнодушное, брови насуплены.

И никто, может быть, ни одна душа в этом городе не догадывается о том, кто он, этот молодой парень, что делает, о чем думает, какие дела вершит…

Петр Петрович ошибался, думая что ни одна душа не знает о Васиной деятельности.

Кое-кто знал о Васе все, и первым был Валерий Фомич Осипов, руководитель подпольной группы разведчиков при партизанской бригаде, — подпольной группы, чья деятельность проходила здесь, в этом самом городе.

И участники этой группы, среди которых были и старики, и молодые девушки, и совсем юные ребята, изо дня в день совершали свое будничное, может быть, внешне почти незаметное, но очень важное дело, — изо дня в день, в течение всех трех лет оккупации…

Глава четырнадцатая, продолжающая рассказ о мужестве и хладнокровии

Однажды хмурым осенним днем, вернувшись с работы, отец Васи сказал жене:

— Все у нас с тобой кончено, ухожу я от вас, вернее, уезжаю далеко отсюда, а ты живи как знаешь…

И уехал.

— Так вот и бросил семью, — рассказывала потом Васина мать, — не посмотрел, что с двумя детьми остаюсь.

После ухода мужа Васина мама поступила уборщицей в школу. И хотя она никогда никому не жаловалась, местком школы помогал ей: зимой завозили в ее дом дрова, мальчикам выдавали бесплатно валенки, теплые пальто, несколько раз ей выплачивали небольшую денежную сумму.

Вася окончил семилетку и поступил учеником в сапожную мастерскую. Филипп, его старший брат, к тому времени женился и жил с женой отдельно, матери помогал изредка, и вся тяжесть легла, таким образом, на младшего брата.

Примерно за год до начала войны неожиданно явился отец. Он сильно постарел за эти годы, резкие морщины прорезали его некогда красивое лицо.

Вася пришел с работы и остановился на пороге. За столом сидели отец и мать.

Завидев сына, отец порывисто встал навстречу ему.

— Сынок! — воскликнул он, и глаза его налились слезами. — Какой же ты стал большой, совсем взрослый… — Всхлипывая, он обнял сына.

Вася обернулся на мать. Она молча смотрела на них обоих.

Сейчас, когда отец и сын стояли рядом, особенно ясно бросалось в глаза их сходство. У обоих одинаковые светлые волосы, только у Васи они густые, слегка кудрявившиеся, а у отца уже поредевшие, с сединой; и брови похожи — темные, слегка переломленные посредине, и тот же упрямый, четко очерченный рот.

И потому, что они были так схожи друг с другом, отец и сын, она была готова простить, забыть обо всем и принять отца обратно…

Но сын думал иначе. Он вырвался из объятий отца:

— Не трогай меня!

— Сынок! Неужто забыл отца?

Вася снова взглянул на мать, по-прежнему молча, подавленно смотревшую на него, и вдруг повернулся, вихрем вылетел из дома.

Он бежал по улицам, не различая дороги. Одна мысль владела им, одна мучительная мысль: вернулся отец. Мать хочет простить его. Мать простит и забудет, а он, сын, не хочет забывать. Никогда, ни за что не простит он отцу долгие годы одиночества матери, ее бессонных ночей, ее тихих слез, которые она старалась скрыть ото всех, прежде всего от своих сыновей.

Да, он, сын, не простит отцу. Но может ли он помешать матери простить? Имеет ли он на это право? Ведь надо подумать и о ней, она до сих пор любит отца, она хочет жить вместе с мужем, который вернулся. Только надолго ли он вернулся?

Все эти мысли не давали юноше покоя. Он бежал не останавливаясь, незаметно для себя очутился на берегу реки.

Розовый закат отражался в реке. Вода казалась безмятежной и мягкой.

Васе вдруг захотелось искупаться, нырнуть в воду с головой и долго, до изнеможения плавать.

Он поискал глазами тропинку, чтобы спуститься с крутого берега к воде, не нашел ее и решил прыгнуть с уступа прямо на узкую полоску песка у воды. Прыгнул… Острая боль в левой ноге пронзила его, он попытался встать, но нога не слушалась…

Лишь спустя два часа рыбаки нашли его и отнесли в больницу.