Теперь мы квиты

В глаза ее заплаканные смотрю, а у самого душа в огне. Сглатываю еб*чий ком в горле, лицо ее в ладони беру.

– Ослик, я с тобой. Мы справимся, слышишь? Я просто хочу, чтобы ты заботилась о себе, ради меня… Я ведь не смогу без тебя, как не понимаешь? Просто не умею уже. Нариком стану или сопьюсь, и сдохну, захлебнувшись в луже собственной рвоты.

Плачет. Трясет всю. И я, бл*ть, понятия не имею, что делать. Это больно. Так больно и страшно, хоть волком вой.

– Все хорошо… Все исправим. Тебе просто нужно время, а еще помощь…

– Не хочу, не хочу к врачам… – испуганная, заплаканная девочка. Девочка, у которой отобрали все. Родных, дом, веру. И я смотрю на нее, и мое сердце горит. Я сделаю все, чтобы она была счастлива.

– Эй, посмотри на меня, – убираю волосы с лица, стираю слезы с глаз. – Я помогу тебе, но ты должна довериться. Никакой больше лжи, Ия, ясно тебе?

Она кривится в плаче.

– Все, никаких слез. Иди, умойся и ложись. А я разберусь со всем.

Ия кивает. Тогда я целую ее. И когда Ослик послушно отправляется в ванную, я беру телефон и выхожу на балкон. Несколько минут раздумываю над тем, кого набрать. Выбираю в справочнике номер Марики.

Она берет трубку после третьего гудка.

– Да, – голос злой, обиженный.

– У тебя есть врач? Нужен гастроэнтерелог, психолог… не знаю. Тот, кто разбирается в РПП.

Самого трясет. Она молчит. Оборачиваюсь и вижу через стекло двери, что Ия уже лежит на диване, укутавшись в плед.

– Это для нее? – раздается сдавленный голос. – Значит, это правда?

Я не знаю, откуда она узнала. Возможно, Нинель рассказала Марике. Мы были неделю назад в гостях у Неймана, Ия, как всегда ела как воробей. Тогда Цыпленок обмолвилась, что переживает о ней. Я успокоил ее. Но, видимо, разговоры пошли дальше. И мне охр*неть, как не нравится тот факт, что они судачат об Ослике.

– Найдешь или нет? – голос прозвучал слишком зло.

– У меня есть хороший врач. Сейчас отправлю контакт.

– Спасибо, – уже было хочу сбросить вызов.

– Прости, Лука, – раздается в трубке ее тихое. – Я не права была. И если что—то нужно из помощи тебе или ей…

– Доктора найди. Это будет лучшей помощью.

Глава 28. У демона злые глаза

Я чувствовала себя ужасно. Словно меня всунули в клетку и под светом ярких ламп выставили на всеобщее обозрение, будто зверушку. И сейчас женщина в белом халате с наигранно широкой улыбкой собирается меня препарировать. У Варламова на глазах.

Лука сидел рядом, решив, что этим он поможет мне, но на самом деле наоборот. Я жутко злилась за то, что они приперли меня к стенке. А в душе мне было так стыдно! Я должна была оголиться перед ним, до единого нерва, показать все самые грязные и страшные секреты. Я не готова была, да и не уверена, что буду когда—то.

– Нам нужно провести обследование, чтобы понять степень повреждения организма, – голос доктора звучал равнодушно. Мне не нравилось находиться здесь, я хотела домой.

– Со мной все в порядке, —выпалила на автомате, за что получила недовольный взгляд Луки.

– Не в порядке, – прорычал в ответ. Я отвернулась и закатила глаза. Хотелось сказать какую—нибудь гадость. Просто пусть перестанут давить на меня! Мне слишком некомфортно.

– Ты же понимаешь, что не первая такая, Ия. В моей десятилетней практике, таких как ты были десятки девочек. И ни одна из моих пациенток не считала, что у нее серьезные проблемы с организмом. Неправильное питание, постоянные вызовы рвоты и голод. Все это несет в себе слишком большие последствия. Ты даже не можешь представить какие…

– Вы меня хотите напугать?

Я видела, как Лука злился из—за моего поведения. Но я ничего не могла с собой поделать. Я не готова. Знаю, что обещала ему, но не могу.

Доктор отложила в сторону бумаги, и внимательно посмотрела на меня.

– Разве тебе нравится так жить, девочка? Разве нравится засыпать и просыпаться с мыслями о еде? Мучить себя изнуряющим голодом, а потом срываться? Срываться так, что себя не помнить. И приходить в чувства, когда степень объедания настолько огромна, что приходится бежать в туалет и доставать все из себя. А потом грызть себя, ненавидеть. Испытывать чувство вины за еду. И жить в вечных вопросах. А не переела ли я? А не мало? А не много? Ты думаешь, с такой войной в голове, можно строить отношения и жить?

Я сидела и смотрела на нее, затаив дыхание. Чувствовала, как краской заливает лицо. Она рассказала все, каждую мелочь, каждую мою мысль, мучившую изо дня в день. Это было слишком постыдно, мне не хотелось, чтобы Лука слышал этот разговор. Знаю, что ему будет больно, но если он хочет добиться результата, должен меня понять.

– Мы можем поговорить наедине?

Лицо доктора становится немного добрей.

– Лука, не могли бы вы…

– Да, конечно, – он поднимается, а я даже смотреть на него боюсь. Боюсь увидеть разочарование, обиду в его глазах. Он подходит и целует меня в волосы.

– Я буду рядом, в коридоре, Ослик. Зови, если что… – над ухом его шепот.

Я киваю благодарно. Он выходит за дверь, а я перевожу взгляд на доктора. Руки ледяные, я тру их друг о друга. Док замечает мою нервозность.