Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна

Но так мыслить могут лишь те, кто никогда не соприкасался со школьной системой.

Поймите, наши школьные учителя (в массе своей, разумеется) – это люди ужасающе невежественные, весьма трусливые и до невозможности косные.

При этом надо помнить, что школа – это институт тоталитарный. Вроде тюрьмы или армии. А потому тут всё надо делать по уставу. Если же в уставе о чем-то не сказано, – делать это категорически нельзя.

Но не надо думать, что это все от невежества и косности. Тут на все свои причины имеются. И главная из них – это страх перед проверкой из Минобра. Вполне обоснованный, надо сказать.

Школьные проверяющие вечно были чем-то недовольны. Они к любой мелочи могли придраться. Так зачем же злить их еще и дополнительно?

И ведь тут никогда не угадаешь, что приведёт очередного ревизора в бешенство. Поэтому лучше (от греха подальше) запретить все.

Ну, во всяком случае все, что не стыкуется в учительских мозгах с понятием нормального.

Так, пить водку за гаражами или анашу курить в туалете – это ничего, это нормально. Так же все нормальные дети делают! Зато латинские стихи собственного сочинения на перемене декламировать – это явная девиация, признак тяжелой психической болезни и уж по меньшей мере повод для вызова родителей в школу.

И хотя вся эта пошлая история с публичным осуждением моих латинских стихов произошла со мной не в 737-й, а в 1497-й школе, и не в шестом или седьмом классе, а в десятом, – она прекрасно иллюстрирует всю косность, дремучесть и узколобость наших учителей.

Тогда, помню, наши психологи спрашивали у моей матери: «Почему он увлекается латынью? Он чем-то болен? Он религиозный? Он католический фундаменталист?».

Я записал эти вопросы именно так, как они были заданы. То есть очередью.

Учителя и школьные психологи вообще разговор ведут очень странно. Причем всегда.

Если нормальные люди спрашивают о чем-то одном и ждут ответа, – то эти просто набрасываются на вас, словно гарпии, и начинают обстреливать самыми глупыми и неприличными вопросами. Вы пытаетесь им ответить, но они рта вам разинуть не дают. Только и слышно от них: «Дайте закончить! Вы перебиваете!».

Вопросы постепенно переходят в упреки, упреки – в ругань, ругань – в крики, а крики – в нечленораздельные звуки. Короче, если будете вестись на их жалкие трюки, – то выйдете часа через два полностью морально раздавленным.

Сначала я, конечно, был в ужасе от подобной риторики, но со временем научился с ней бороться.

Ничего трудного тут нет. Главное – уметь своевременно пресекать любые учительские поползновения. Эти гадины больше всего на свете боятся конструктивного разговора.

Как только они начинают свою бомбардировку, – надо тотчас же их останавливать: так, мол, давайте без криков, спокойно, обо всем по порядку.

От этого они мигом киснут.

И как только снова начнут на крик срываться, – сразу надо пресекать!

Вопросы здесь надо рассматривать конкретно, без лишних эмоций. Только логика, – и ничего больше.

Если придерживаться этих простых правил, – ни одна училка тебя не одолеет.

Эти гадюки своего добиваются посредством истерики, клеветы, лжесвидетельства, всяческих подтасовок и забалтывания.

Противопоставить всему этому можно только здравое логическое рассуждение, спокойствие и выдержку.

Да, выдержка здесь бывает очень нужна. Ни в коем случае нельзя разораться, выйти из себя, вообще показать свое недовольство. Именно это училкам и нужно. Они вас пытаются довести до нервного срыва.

Говорить с ними надо очень спокойно, доброжелательно, ласково даже. Улыбаться при этом по возможности.

Училок это все нереально бесит.

Они стискивают свои желтые прокуренные зубы от злости, когда видят, что вы спокойны как удав и вывести вас из себя у них не получается.

Одна психологиня еще матери сказала: «А вы зна-а-аете, что ва-а-аш сы-ы-ын во-о-оду на пятый этаж таскает?!».

Речь шла о том, что я по собственному желанию заносил тяжеленные баллоны с водой для кулеров на все этажи и во все кабинеты. В том числе, конечно, и на пятый этаж, где находились классы физики и химии.

Ничего такого, казалось бы.

Но нет!

Училка говорила об этом так, будто речь шла про какие-то ужасные преступления. Еще и пальцем грозила.

«Скажите ему, чтоб стихи свои здесь больше не читал! Дома еще ладно, но только не в школе! Мы же не знаем, о чем он там пишет! Мало ли что!..» – после двух часов хождения вокруг да около подытожили училки.

Я тогда вмешался и сказал, что, мол, давайте переведу стихи-то.

«Нет-нет-нет! – запротивились мымры. – Зачем?!».

Вот и я думаю: зачем?

Однако это я забежал вперед, а поэтому вернемся к делу.

Итак, я постоянно рассуждал о чупакабрах. И не только о чупакабрах. Я вообще много о чём рассуждал.

И если поначалу я просто вываливал на слушателей все свои мысли, то со временем эти рассуждения вслух стали стихийно оформляться в некую систему.

Поэтому когда наступили долгожданные осенние каникулы 2013 года, – я взялся за перо, стремясь эту самую систему изложить доступным народу языком.