Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.

Данченко учился в офицерском училище на радиста.Еще когда он был навальнистом, ему предлагали пойти работать в ФСБ. Он даже сдал все отборочные экзамены тогда, но сердце не позволило ему предать народ и перейти на сторону жадных фашистов.

Он был лишён интеллигентских замашек, но при этом км его был кристально чист. Он был наделён тем точным народным суждением, кое-какого обычно лишены интеллигенты.

Как и Егоров, он был напрочь лишён всего декадентского. Чем-то он напоминал героя поэмы Твардовского. Он был настоящим сыном народа, – того самого, глубинного народа, который лишь в таких детях обретает свой голос.

Только такой человек и мог быть парой рукой руководителя революционной организации.

Очень скоро только что пришедшую молодёжь Егоров разагитировал в ультралевый радикализм. Так он получил примерно три десятка лояльных ему людей. Затем он начал обвинять руководство ВПДв оппортунизме, пьянстве и прочих пороках.

Так продолжалось почти до самого съезда. Съезд должен был проходить в конце лета шестнадцатого года. К тому времени Егоров и его друзья уже состояли в ВПД одиннадцать месяцев.

Перед самым съездом Егоров и его друзья уже подготовили сразу несколько докладов по поводу ситуации в партии с призывом отстранить действующее руководство, изменить устав и прочее. Они уже договорились с самыми левыми силами внутри партии, в том числе с самим T. R. Этот товарищ приехал к нам в 1997 году из Англии и очень помог построить ВПД такой, какая она была. Говорили, T. R. – агент Ми-6.

Не знаю, правда это или нет, но Егоров он предал. T. R. обещал участвовать в смене власти в партии, обещал зачитать специально написанный для него доклад на съезде. Но обманул и сдал все планы руководству.

В результате товарищей Егорова и Данченко исключили из партии за два дня до съезда. Левая оппозиция внутри партии оказалась парализована.

Егоров, однако, унывать не стал. Ещё до съезда он с соратниками обдумывал самые разные варианты прямого действия. Если не получится сменить власть в партии, – рассуждал он, – инициирует раскол. Не выйдет раскола, сделаем откол.

Откол у него и получился. В следующие же несколько дней из партии в знак солидарности с лидерами ультралевой внутрипартийной оппозиции вышло около тридцати человек.

Итак, Анатолий Михайлович организовал мне встречу с Женей Егоровым. Где уж познакомились эти двое, я понятия не имею.

Была ночь, Егоров был одет во всё чёрное, и вообще атмосфера мне показалась довольно зловещей. Егоров был похож ни то на маньяка, ни то на террориста, ни то на сотрудника ФСБ. Временами на всех трёх одновременно.

Мы гуляли по самым тёмным закоулкам бетонных гетто района Коньково, и мне постоянно казалось, что сейчас Егоров выхватит нож и зарежет меня. Он был напряжен, натянут как струна.

Во время прогулки мы говорили о многом: о тупых студентах МГУ, о том, что все наши левые – идиоты, о том, почему так популярен Жижек, а вот Тарасова почти никто не знает.

В итоге он начал вербовать меня к себе. Я ему задал вопрос: «Как далеко вы готовы зайти?».

Егоров казался человеком внушительным, серьёзным.

Он всегда ходил в пиджаке и был похож на чиновника.

С ним хотелось говорить именно так, как учили в

«Протоне», то есть нарочито вежливо, официально и очень учтиво, но при этом без пафоса и лишних слов – строго по делу.

– Я готов зайти дальше, чем RAF, – не задумываясь ответил он.

Подробностей в тот день я не спросил. Для второй встречи ответ меня вполне устроил.

Мы сели в метро на станции Университет и доехали до Чистых прудов. Егоров жил на Братиславской, и ему нужно было пересаживаться.

Потом мы встретились ещё несколько раз. Я побывал у Егорова дома.

Вопреки моим ожиданиям, квартира была милой, уютной и мещанской. Сначала я думал, что такой маньяк как Егоров должен жить в страшной убитой хрущобе, где всегда будут царить зловеще-неприятный серый полумрак и запустение.

Я представлял, что его квартира похожа на жилище Сони Барнаш.

Ну, а затем товарищ Егоров посвятил меня в некоторые свои дела.

         Глава пятая. Что мне рассказал товарищ Егоров.

С самого детства товарищ Егоров рассуждал об идеальном государстве. Обдумав и изучив как следует самые различные идеологии, он все их отверг, кроме одной единственно верной – революционного марксизма.

Затем товарищ Егоров начал изучать состояние левого движа у нас в стране. Его он нашёл крайне удручающим. Тогда он принялся думать над тем, как этому движу поскорее помочь. Как вытащить левое движение из того чудовищного болота, где оно оказалось?

Очень быстро он понял, что единственное возможное решение в условиях, когда страна находится во власти неолиберальной неофашистской террористической диктатуры, – это партизанская борьба.

Когда Отечество находится в опасности, когда народ изнывает под гнётом солдатского сапога, когда родная земляк взывает о помощи к своим сынам, когда скорейшее изгнание подлых оккупантов, – долг каждого достойного человека, не может быть и речи о том, чтобы слабовольно прикрываться словесами и «революционными» фразами о «построении массового рабочего движения».