Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.

Меля не помнила, о чём они говорили. Не потому, что у неё была плохая память. Просто она отвечала на вопросы машинально, почти не задумываясь и не особо вдаваясь в их суть. Так она всегда отвечала на те вопросы, которые казались ей странными. Так она говорила почти со всеми людьми. Очень немногие люди казались ей понятными. Единственное, что она запомнила тогда из разговора с той однокурсницей, так это те странные слова.

– Надо тебе парня искать, – сказала девушка как бы снисходительно, – а то так и будешь училкой для малолеток работать.

«Как странно, – подумала тогда Меля. – Я поступила в педагогический колледж, чтобы стать учительницей.».

Больше она об этом не думала. Она не считала это важным, и не хотела об этом больше думать.

Гораздо больше Меля думала о тех идеях, которые они обсуждали на собраниях Союза. А там постоянно обсуждали жидомасонский заговор, вышки 5G, чипирование и грядущий апокалипсис. Меля очень любила такие обсуждения.

– Нам необходимо защитить будущее нас и наших детей! – чеканила русичка из колледжа, стоя за рассохшейся кафедрой. Доски, из которых она была сколочена, покрывали десятки слоёв гладкой масляной чёрной краски.

Меля любила свой Союз. Она любила Истинно-православную церковь, в которую она некоторое время назад перешла.

Очень скоро Меля познакомилась и с другими правыми. Сначала у неё нашлись друзья из Истинно-православной церкви. Потом и другие. Русичка познакомила её с людьми из Всероссийского родительского сопротивления, с девушками и юношами из Российского общенародного союза, с ребятами и мудрыми женщинами из Монархической партии.

Общенародный союз и Монархическая партия в те времена уже который год находились в глубоком подполье. Выйти на них было весьма непросто.

По всей стране Общенародный союз располагал десятками тысяч активистов. Ради конспирации они были разбиты на небольшие ячейки. В одной только Москве таких ячеек было около полусотни. В крупных городах или могло быть пять или шесть, даже больше. В маленьких городах и посёлках было по одной ячейке. Люди оттуда придерживались строжайшей конспирации: они не афишировали своих знакомств, и если один член Союза встречал однопартийца на улице, они делали вид, что не знают друг друга. Собрания их обычно проходили глубокой ночью в безлюдных местах. Летом они собирались в оврагах, в лесах, на пустырях. Зимой собрания проходили на квартирах и дачах у активистов.

Федеральная служба внимательно следила за людьми из Союза. Многие из них часто замечали странные машины с тонированными стёклами у себя во дворе и суровых бритых налысо мужчин в пуховиках и лыжных шапках, которые фотографировали их издалека.

Периодически кого-то арестовывали, на некоторых активистов объявляли охоту. Тогда они вынуждены были бежать в другие регионы и даже ща границу. Руководство организации находилось в Бельгии, и очень многие партийцы, которых преследовали здесь, незаконно пересекали границу и отправлялись туда. Оттуда они потом возвращались, везя с собой оружие и агитационную литературу.

Несмотря ни на что, Союз постепенно рос. Его активисты вели агитацию среди школьников и студентов, среди жителей деревень и рабочих посёлков, прихожан церквей. Агитация шла от человека к человеку. Максимум, что ребята позволяли себе, – небольшие политические кружки. Конечно, на публике никто не называл их политическими. Официально они именовались кружками самообразования, философскими кружками. Если в ячейке был учитель или священник, такие кружки могли проходить при школе или при церкви. Тогда они назывались историческими или православными.

Партийцы усиленно тренировались. Они занимались страйкболом, ножевым боем, разными боевыми искусствами, фехтованием и много чем ещё. Эти занятия маскировались под клубы исторической реконструкции, военно-патриотические клубу, спортивные секции.

В ячейках всё держалась на личных знакомствах и связях. Много времени было нужно для того, чтобы войти к людям в доверие и выйти на других активистов. Всех же людей и всех тайн не знал никто, – даже руководство.

После окончания колледжа Меля по распределению поехала преподавать в небольшой посёлок в Белгородской области.

В училище как раз прошёл выпускной. В актовом зале директриса вручила девушкам их дипломы. Теперь их училище возглавляла директриса. Директора к тому времени сняли и засадили в тюрьму за коррупцию и педофилию. Делу решили огласки не предавать. Итак, все собрались в актовом зале, сдвинули парты, накрыли их бумажными скатертями и поставили туда бутерброды с колбасой и магазинные пирожные. Потом девочкам вручили дипломы. Все поели, вспомнили старое, а потом разошлись по домам. Некоторые девочки пошли праздновать дальше, но Меле это было не интересно.

Следующие два дня Меля просто отдыхала. Валялась в кровати, как раньше, смотрела телевизор, читала книжки. Потом ей позвонила русичка. Сказала, надо срочно встретиться.