Тёплая птица

-Скорее, - поторопил я, и Шрам вцепился в решетку Марины. Девушка смотрела на него во все глаза. Ну, еще бы, - такого молодца не каждый день увидишь.

Освобождение Марины стоило Шраму больших усилий. Казалось, ржавые прутья вонзились в ладони, но гигант не замечал боли.

Шрам заскрипел зубами, свитер трещал на его спине. Лязгнуло железо, и один из прутьев покинул паз, оставшись в руках  игрока.

-Живей, Марина.

Я помог ей выбраться из клетки.

-За мной, - бросил Шрам, вытирая ладони о джинсы. Он направился к двери, пригибаясь, чтобы не врезаться в притолоку.

В комнатке охраны горела лампочка, освещая  навалившегося на столешницу стрелка. Его голова была свернута могучими руками, направленные в потолок стеклянные глаза отражали свет.

-Постой, Шрам.

Он обернулся. На широком раздвоенном лице - тревога, страх и недовольство.

Быстро обшарив труп стрелка, я снял с него кобуру с пистолетом.

-Теперь пошли.

Ночной морозный воздух, коктейль из снежинок и звезд, хлынул в легкие. До чего приятно! Может, стоило посидеть в застенке, чтобы испытать это?

На узкой улочке изгибались темные спины бараков, над ними чернел административный корпус Второй Базы, башня, где дозревают в теплицах овощи и заседает Лорд-мэр.

Марина прижалась ко мне, я обхватил ее рукой за талию. Выйди сейчас из барака стрелок полюбоваться на звезды либо поссать, - поднимется шум,  и мы пропали. Левой рукой я расстегнул кобуру – на всякий случай.

Шрам шагал впереди, поминутно оглядываясь.

            За бараками открылась вертолетная площадка. Машины спали, уныло свесив лопасти. Что задумал Шрам? Неужели… Это самоубийство!

            Он остановился у одной из машин, огляделся.

           Черт, значит, и вправду…

Но я ошибся: Шрам и не думал использовать для побега вертолет.    

-Ага!

            Кинулся к сугробу, принялся расшвыривать во все стороны снег, подняв маленький буран.

            -Ну-тка, подмогните.

            Под снегом - канализационный люк, точь-в-точь такой, как тот, через который мы с Мариной когда-то проникли в Резервацию.

             Шрам сорвал тяжелую крышку, скомандовал:

            -Ну.

            Марина, взглянув на меня, скользнула вниз, переступая по железным скобам, впаянным в бетонную стенку. Я – следом.

            Когда подошвы ботинок коснулись хлюпнувшего пола, круг света над головой исчез: Шрам задвинул крышку люка.

            -Андрей, - Марина коснулась моего плеча.

            -А? Я здесь.

            Что-то жесткое задело висок: я чуть не вскрикнул от боли, выругался.

            -Осторожно, - пробурчала темнота голосом Шрама. – Чего ты стал под лестницей? В сторону.

            Сноп света показал на мгновение низкий сводчатый тоннель, с темным ручьем посредине.

             -Черт! Батарейки сдохли!

Глухой удар… Снова – свет; на этот раз фонарь в руке Шрама не погас.

-Так-то лучше.

            Стены тоннеля из красного, выщербленного кирпича; блестящие струйки воды стремятся вниз, к ручью.

            -Вперед.

            Шрам зашагал по каменному берегу.

            -Андрей, кто он? – шепнула Марина.

            -Шрам? Долгая история… Бывший игрок, как и я. Однажды я спас его шкуру, а он в благодарность уже дважды спас мою. Шрам!

            Гигант обернулся:

            -У?

            -Как получилось, что Марина не знает тебя? Я вроде послал вас с Олегычем в Пустошь?

            -В Пустоши никого не было, Андрей, - отозвался Шрам, бросая на стены луч фонаря. – Мы долго добирались, Андрей.

            Я насторожился.

            -Где Олегыч, Шрам?

            -Убили отца… Мародеры.

            Убили мародеры… Эх, Олегыч. Старый машинист, раб своего дела, ставший отцом для калечного дикаря из Русских Джунглей! Еще одна Серебристая Рыбка умерла…

            -Кто это – Олегыч?

            -Человек, Марина. Просто хороший человек.

11 ТЕПЛАЯ ПТИЦА

 Дым, светловатый, искрящийся, сворачиваясь в кольца, медленно  поднимался к заснеженным верхушкам елей.  Кусок мяса над огнем сочился шипящими каплями. Марина, прикорнув мне на грудь, смотрела на костер, ее щеки пылали румянцем.

 Мы покинули Москву и вошли в Джунгли всего двое суток назад, но отчего-то казалось, что прошло гораздо больше времени. Я полной грудью вдыхал свежий морозный воздух и никак не мог надышаться. Бесконечные затхлые туннели, по которым мы выбирались из резервации, представлялись теперь если не сном, то чем-то вроде всполохов - в Русских Джунглях всегда надо быть начеку, и это стирает память.

В краю, где осталась рябина,
Живет та, чье имя – Марина.
Я просто хочу, чтобы знала она,
Что темная ночь рядом с ней – не темна.
Что радуга ярче, что воздух свежей,
Когда я подумаю тихо о ней.
Я просто хочу, чтобы знала она-
Когда воссияет на небе луна,
Когда соловей поутру запоет…
Что где-то есть сердце, что любит ее.

Марина вскинула голову. Я отвел взгляд.

-Как здорово, - прошептала она. – Ты вспомнил?

Я пробормотал какую-то невнятицу, с досадой понимая, что краснею.

-Вспомнил?

-Марина, - запинаясь, проговорил я. – Кажется, я это сам только что сочинил.

Она смотрела на меня, прикусив верхнюю губу, задумавшись о чем-то.

-Прочти еще.