Тёплая птица

Я протянул пузырек с желтоватой водой: однажды мне пришлось вброд переходить ручей, я был бос, как раз из-за мозолей, и заметил, что эта вода облегчает боль.

–Все не выливай!

            Пока Марина врачевалась, я осмотрел ботинок. На пятке топорщился кусок коричневой кожи.

            С помощью заточки я выправил ботинок и повесил его на ветку рядом с автоматами.

            Снял куртку, протянул Марине.

            -Обмотай-ка ногу.

-Не надо.

-Завтра не сможешь идти.

            Она капризно изогнула губы и, взяв куртку, обмотала вокруг ноги, связав рукава. Ну вот. Теперь нога не будет мерзнуть, а к утру мозоль должна затвердеть.

             Пора устраиваться на ночлег. Мне уже приходилось спать на деревьях, и я давно усвоил, что главное – не свалиться спросонья.  Я достал из внутреннего кармана веревку – только бы ее длины хватило.

            Держа один конец в правой руке, другой перекинул через ствол дерева и схватился за него левой рукой.

            -Лезь сюда.

Марина полезла ко мне сквозь ветви.

            -Осторожно, – крикнул я, когда она покачнулась, едва не сорвавшись с дерева.

            Прямо у ствола ветви были толстые, удобные для  спанья.

             -Обмотайся веревкой.

            Марина послушалась.

            Я связал оба конца веревки суровым узлом.

            Несмотря на впивающуюся в спину кору, Марина скоро уснула, свесив голову на грудь. Рыжие пряди из-под шлема закрыли ее лицо, и я не мог видеть, как она дышит.

             Я посмотрел вверх. За ветками чернело небо. Денек выдался суетливый, но удачный. Я жив, и это несмотря на то, что много раз плюнул в лицо Джунглей. Вернее, жив благодаря тому, что плюнул.

 Джунгли полны одиночек…

            Я еще раз посмотрел на спящую девушку («девушка» - надо же, вспомнил это слово!) и прикрыл глаза.

2 УТРО НА СВЕТЛОЙ ТЕРРАСЕ

            -Андрюша, сахар класть?

            Посреди террасы – солнечная лужа. На столе – широком, самодельном - небольшая круглая ваза с печеньем, пара бумажных салфеток, и больше ничего.

-Конечно, клади. Когда ты, наконец, изучишь привычки моего сына?

            Женщина в застиранном синем платье вышла из дому на террасу, неся в руках дымящуюся чашку.

-Я уже изучила, Марина Львовна,- сказала она, ставя чашку на стол.

            Старуха в инвалидном кресле, стоящем в тени акации, нервно повела плечами, накрытыми красным пледом, и промолчала, не повернув головы.

            Женщина взяла из вазочки печенье и, надкусив, положила на стол. Стала смотреть в сад,  подперев голову костлявой веснушчатой рукой. На вид ей можно было дать  тридцать лет, можно и все сорок. Карие, с зеленоватыми крапинками глаза смотрели тускло; светлые волосы, собранные на затылке в тугой пучок, казалось, прикрывали глубокие залысины. Она постоянно вздрагивала, будто  опасаясь чего-то.

-Андрей, кофе стынет, - неуверенно сказала женщина, повернув голову в сторону двери, ведущей с террасы в дом.

-Что он там делает? – глухо произнесла старуха.

-Бреется.

            Женщина поднялась и, подойдя к краю террасы, оперлась на деревянную перегородку. Сразу перед домом располагался сливовый сад – деревца слабые, с большим количеством отмерших веток и лишайниками на стволах. Сад перерезала тропинка, ведущая к калитке. За калиткой стелилась пыльная дорога.

            Старуха покосилась на женщину. У нее были маленькие, глубоко посаженные глаза. На щеки накинуты красные сеточки капилляров. Она казалась грузной, даже толстой, но ноги в приспущенных вязаных чулках, торчащие из-под махрового халата, были тонкие и синеватые.

-Хоть бы сад в порядок привела,- кашлянув, заговорила старуха.- Перед людьми стыдно.

            Плечи женщины дрогнули, но она промолчала.

-Ничего по дому не делаешь, все на Андрюшку спихнула.

-Мама.

            Худощавый высокий мужчина с полотенцем на плече вышел на террасу. Он только что побрился, но кожа на лице не посвежела, осталась землистой.

            Андрей присел к столу, взял чашку, сделал глоток. Поморщился.

-Возьми печенье.

Женщина вернулась к столу.

-Ты что, порезался?

Дотронулась до щеки Андрея.

-Пустяк,-  тот отстранился. – Почему печенье в нашем магазине всегда краской пахнет?

            -На рынке надо брать,- подала голос старуха.

Андрей допил кофе и поставил чашку на стол.

-Все, побежал.

 Он исчез в доме и через пару минут вернулся, одетый в похожую на пальто светлую куртку, в левой руке - кожаный портфель.

-Возвращайся поскорей.

В глазах женщины промелькнула тоска.

            Андрей кивнул и, спустившись по ступенькам с террасы, зашагал по тропе к калитке. Приподнявшись, женщина следила, как он, ссутулившись, прошел по дороге и исчез за поворотом.

            Через некоторое время в воздухе раздался шум электрички, замер, потом раздался вновь.

            -Все, поехал Андрюшка,- проговорила старуха и закашляла: в горле у нее захрипело и забулькало.  Откашлявшись, вытерла рот подолом халата.

-Галя. Слышишь, Галя.

-Что?- встрепенулась женщина.

-В туалет…

Галя поднялась из-за стола, подошла к старухе и, взявшись  за ручки на инвалидной коляске, принялась толкать ее к двери.

-Ну, Марина Львовна, помогайте же, помогайте. Крутите руками.

 Старуха пыталась вертеть колеса, но руки плохо слушались ее.

            Кое-как Галя завезла коляску в дом и закрыла двери. На террасе не осталось никого, а к двум надкусанным печеньям через деревянную пустыню стола стал подбираться отряд муравьев.

3 МАРИНА