Теплица

Голос его был глубок и гулок, будто бы проходя сквозь множество связок и пазух, прежде чем обрести силу. Шагая рядом с этим добродушным глашатаем, две другие фигуры также приблизились. Яттмур видела, что это действительно были люди — две женщины, наверняка принадлежавшие к очень простому, примитивному племени: они были полностью обнажены, не считая покрывавших их тела сложных татуировок, и хранили на лицах одинаковое выражение неодолимой глупости.

Чувствуя, что от нее требуется что-то сделать или сказать, Яттмур поклонилась и приветствовала пришедших словами:

— Если вы явились с миром, добро пожаловать на нашу гору.

Разбухшая фигура испустила нечеловеческий рев торжества и отвращения:

— Гора вовсе не ваша! Это гора, Большой Склон, нагромождение грязи, камней и булыжников, владеет вами! Земля не принадлежит вам, эта планета сама вас породила.

— Смысл моих слов был куда проще, пока ты не увел его далеко, — растерянно сказала Яттмур. — Кто вы?

— Настанет время, и все сущее отправится в долгое странствие! — последовал ответ, но Яттмур уже не слушала; рык разбухшего незнакомца вызвал за ее спиной какие-то спешные действия. Обернувшись, она увидела, что вострошерсты собираются уходить: мечась и повизгивая, сталкиваясь и пихая друг дружку, они тянули свою волокушу, пока та не развернулась под уклон.

— Унесите нас с собой или давайте бежать, только медленно, рядом с вашей чудесной машиной для езды! — кричали люди-толстячки, суматошно подпрыгивая и катаясь в грязи у ног своих обожаемых, жутковатых с виду богов. — О, пожалуйста, поубивайте нас чудесной милой смертью, только заберите бегом или волоком подальше от Большого Склона, от бутербродных людей и теперь еще от этого большого ревущего молодца-несуна. Возьмите нас, возьмите нас, жестокие милые боги из племени вострых богов!

— Нет-нет-нет. Ух-ух, уходите прочь, неуклюжие люди! Лихо побежим мы и вернемся за вами скоро, в тихое время! — кричали в ответ вострошерсты, прыгая вокруг.

Все обратилось в движение. Не теряя ни минуты, вопреки очевидным хаосу и неразберихе отъезда, вострошерсты потащили свою волокушу, побежали рядом и позади нее, по необходимости подталкивая или придерживая, перепрыгивая через нее или подскакивая прямо на ней, крича, бормоча, подбрасывая в воздух свои тыквенные шлемы и ловя их снова, быстро перемещаясь по изрытому склону, направляясь прочь, в покрытую сумраком долину.

С удовольствием оплакав свою судьбу, покинутые богами люди-толстячки крадучись вернулись ко входу в свою пещеру и встали там, пряча глаза от новоприбывших. Когда шумный караван вострошерстов отдалился, Яттмур расслышала детский плач в пещере и, моментально забыв обо всем, бросилась туда, подобрала Ларена с груды листьев и укачивала, пока тот не забулькал от восторга. Лишь тогда она вынесла сына наружу, чтобы продолжить беседу с тучной фигурой.

Но не успела она появиться у входа, как странный пришелец заговорил сам:

— Эти острозубые вострошерсты сбежали при виде меня. Что за набитые листьями идиоты! Животные с жабами в головах, да и только. Хоть они и не послушали меня сегодня, настанет время, и им придется выслушать все до конца. Все их племя будет отсюда изгнано, подобно уносимым ветрами голосам.

Пока существо разглагольствовало, Яттмур внимательно пригляделась к нему, и ее удивление продолжало нарастать. Она не могла уразуметь, как возможно подобное, ибо голова оратора — гигантская рыбообразная махина с широкой нижней губой, опускавшейся настолько низко, что та полностью скрывала отсутствие подбородка, — никак не соответствовала остальному телу. Ноги его, хотя и согнутые, на вид казались вполне человеческими, а руки недвижно покоились за ушами; грудь, похоже, прикрывал поросший длинными волосами нарост, напоминавший вторую голову. То и дело позади существа мелькал висящий там большой хвост.

Рядом с говорящим стояли две покрытые татуировками женщины, устремившие неподвижные взгляды прямо перед собой; по ним никак нельзя было догадаться, видят ли они что-либо и способны ли думать… да и вообще, способны ли к чему-либо, кроме ровного дыхания.

Теперь же странная раздутая фигура оборвала свою речь, чтобы воздеть глаза к плотным облакам, затянувшим солнце.

— Я, пожалуй, присяду, — произнес незнакомец. — Поместите меня на подходящий камень, женщины. Вскоре небо очистится, и тогда все мы увидим то, что должно.

Приказ предназначался не Яттмур или толстячкам, несчастной группкой сбившимся у входа в свою пещеру, но двум татуированным женщинам. Остальным оставалось лишь наблюдать, как незнакомец зашагал вперед, сопровождаемый своею унылой свитой.

Неподалеку были разбросаны обломки скал. У одного из них, особенно большого и плоского, странное трио остановилось… и затем раздутая фигура разделилась на две, когда женщины приподняли верхнюю ее часть над нижней! Одна половина, подобная толстой рыбе, осталась лежать на камне, вторая же застыла рядом в низком поклоне.