Тепло его объятий

Отвернувшись к стене, Римма дала понять, что разговор окончен. Она услышала, как Дима набрал в легкие воздуха, чтобы что-то сказать, но передумал. Постояв несколько минут, он направился к выходу.

Походка у него была шаркающая. Как будто за несколько минут он успел состариться.

* * *

В ожидании Глеба Римма сидела на кровати и, пряча лицо в пушистый вязаный воротник, раскачивалась из стороны в сторону. Монотонное движение помогало не впасть в отчаяние, не сломаться.

Может быть, еще не все потеряно?

Ответ на этот риторический вопрос мог дать только Глеб. И он наконец вернулся.

Римма подняла на него глаза, измученные ожиданием и неизвестностью.

Лицо Глеба было бесстрастным, как у статуи.

– Держи. – Он протянул Римме большую кружку с ароматным обжигающим глинтвейном. – После него тебе должно стать легче.

– Мне уже хорошо, потому что ты рядом. – Пригубив глинтвейн, Римма смотрела на Глеба. – Спасибо.

– На здоровье, – улыбнулся он, но глаза смотрели серьезно.

– Вкусно, – сказала она.

– Я знал, что тебе понравится.

Римма сделала несколько торопливых обжигающих глотков.

– Глеб, – позвала она неожиданно.

– Да? – отозвался он тихо.

– Скажи правду. Скажешь?

– Я скажу, – кивнул он.

В этом коротком утверждении прозвучал скрытый упрек. Римма сглотнула и спросила:

– Ты сумеешь простить меня?

– Я попробую, – вздохнул Глеб, опустившись на кровать. – Честно говоря, больше всего на свете я хочу простить тебя и забыть, как с первого дня наблюдал за твоим романом…

– Ты знал? – Лицо Риммы вытянулось от удивления. – Почему же ты молчал столько времени?

– Опасался, что, если заговорю, ты сразу бросишь меня. – Глеб провел рукой по волосам. – Уйдешь к нему. Я боялся этого, вот и молчал. Наверное, это было моей ошибкой.

– Господи! – Поставив кружку на тумбочку, Римма обвила руками его сильную горячую шею. – Прости меня! Прошу! Я такая идиотка…

Спрятав лицо на груди у Глеба, Римма заплакала.

– Знаешь, пока я наблюдал за твоим увлечением, – начал Глеб, – у меня было только одно желание: вернуть тебя. Больше я ни о чем не думал. – Он шумно выдохнул носом. – Но вот теперь, когда ты окончательно выбрала меня, я понял, насколько сложно прощать.

– Но ведь ты все еще любишь меня? – Римма заглянула Глебу в глаза. – Любишь? Так ведь?

– Да, – кивнул Глеб. – Но думаю, что мне нужно немного побыть одному. – Он кашлянул в кулак. – Я поменял билет на самолет. Рейс через несколько часов.

– Рейс? – Бессильно уронив руки, Римма сидела напротив Глеба. – Ты бросаешь меня?

– Нет, – поспешно заверил Глеб. – Просто мне нужно немного времени, чтобы суметь… суметь простить тебя по-настоящему. – Он погладил Римму по голове. – А то знаешь, как бывает. Люди думают, что простили, но в каждой ссоре вспоминают обиды. И нет им ни конца, ни края…

– Глеб! – Закрыв лицо руками, Рима затряслась от рыданий. – Глеб! Родной… Любимый… Я не смогу без тебя!

– Милая, не нужно плакать. – Глеб поднялся с кровати и торопливо натянул куртку. – Ты только все усложняешь.

– Но ведь… ведь я… я… – Из-за слез Римма никак не могла произнести фразу. – Люблю… тебя…

– Мне нужно идти.

Торопливо чмокнув Римму в макушку, Глеб вышел из номера.

Оказавшись в пустом коридоре, он закрыл глаза рукой, и по его щекам покатились слезы.

* * *

Сидя на кровати в теплом номере отеля, Римма сожалела о том, что была спасена и вынесена из ночного леса. Все равно ей больше никогда не согреться окончательно. Холодно, холодно, так холодно внутри. Словно душу миллиметр за миллиметром заполняет холодный снег.

Уронив голову на ладони, она раскачивалась в такт мелодии, звучавшей у нее в голове. Кажется, это был реквием или что-то не менее горестное. Мысли наплывали одна темнее другой. Ненависть к себе больше не накатывала волнами, а превратилась в безбрежный океан.

Что она наделала! Как могла! Ради чего?

С того момента как ушел Глеб, прошло несколько часов. И Римма знала, что он ушел навсегда. Глеб был не из тех мужчин, что бросают слова на ветер. Если он говорит, что не может ее простить, значит, действительно не может.

И что теперь? Зачем Римме мир без него? Одна она потеряется, пропадет. Ей будет одиноко, страшно и холодно, как тогда, в лесу.

Теперь навсегда.

Внезапно Римма поняла, что больше не хочет жить. Эта мысль была простой и ясной, как солнечный луч в темной комнате. И это стало единственной надеждой на спасение от боли и разочарования. Нужно только решить, как уйти, чтобы причинить меньше страданий себе и окружающим. Это все, что сейчас заботило Римму. Принятое решение казалось единственно верным и твердым.

Неожиданно дверной замок щелкнул, и на пороге показался Глеб. Его куртка и шапка были запорошены снегом. На щеках горел морозный румянец.

– Глеб? – Римма оторопело смотрела на мужа. – Ты что-то забыл?

– Да, забыл.

Глеб широкими шагами пересек комнату и, наклонившись, поцеловал Римму.

Римма не помнила лучшего поцелуя в своей жизни. Открыв глаза, она увидела, что Глеб смотрит на нее. И этот взгляд был такой же, как прежде.

– Глеб! – воскликнула Римма. – Глеб!