Тепло его объятий

Не помня себя от счастья, она бросилась ему на шею. Почувствовав, как он осыпает ее лицо и руки быстрыми горячими поцелуями, Римма заплакала.

Но слезы были сладкими. Только женщины и дети знают этот волшебный вкус.

* * *

А в это время в другом номере того же отеля Дима ощутил что-то вроде неожиданного удара под ложечку. Скривившись, он начал водить ладонью по груди и животу, пытаясь определить болевую точку.

– Изжога? – осведомилась Ирина, наблюдавшая за ним из своего кресла.

– Что-то вроде того, – буркнул Дима, возвращаясь к прерванному занятию.

Он раскладывал по полкам вещи, которые совсем недавно упаковал в чемодан. Ирина наблюдала за ним с нескрываемым превосходством. Ее самодовольная улыбка означала лишь то, что она знала Диму лучше, чем он сам. Его поступки никогда не становились для нее сюрпризами, он всегда вел себя предсказуемо, поэтому она и выбрала его.

Как отель, как платье или телефон. Если Ирине хотелось чего-нибудь, она заказывала и платила. Все очень просто. И, приобретая автомобиль, она не сомневалась, что он будет возить ее, а не уезжать самовольно в знак протеста. Так же обстояли дела и с Димой. Маленький бунт всегда заканчивался полной капитуляцией. Более того, после подобных выходок парень становился еще более покорным и исполнительным.

А еще можно было подразнить его немного. Ирине нравилось доводить Диму до небольшой истерики. После этого секс с ним получался порывистым и бурным, как она любила.

– Придется тебя на диету посадить, – сказала она.

В голосе Ирины прозвучала забота, но Димины плечи обидчиво дернулись.

– Не нужно меня ни на что сажать! – нервно заявил он.

Он отреагировал так, словно речь шла об уготованной ему цепи. Но, для того чтобы держать его в рабстве, достаточно было невидимых кандалов.

– Иди ко мне, маленький, – позвала Ирина. – Хватит дуться.

– Я не маленький!

– Иди-иди. Я тебя пожалею, я тебя утешу.

Дима упрямо отвернулся. Ирина повысила голос:

– Ну? Долго мне тебя упрашивать?

– Не кричи на меня, – проворчал он, приближаясь к креслу, на котором сидела Ирина.

– Никто ни на кого не кричит, – сказала она. – Не раздувай из мухи слона. – Она подставила щеку, показала на нее пальцем и подождала, пока Дима, наклонившись, одарит ее поцелуем. – Вот и славно. А теперь переодевайся, поедем в город, купим тебе что-нибудь в качестве утешительного приза. Чего бы тебе хотелось?

– Ничего, – проворчал Дима. – Я с тобой не из-за подарков.

– Конечно, – улыбнулась Ирина. – У нас ведь с тобой любовь. А? Или я ошибаюсь?

Дима промолчал. Она выпрямилась перед ним во весь рост, так что их груди и животы соприкоснулись.

– Любовь? – спросила она другим тоном.

– Да, – кивнул он, глядя в сторону.

Если это действительно была любовь, то о ней вряд ли кому-то захочется слагать песни и снимать фильмы.

* * *

Глеб и Римма лежали в своем номере под одеялом, обвивая друг друга руками и ногами, словно боялись расстаться хотя бы на секунду. Сейчас они представляли собой одно целое. Неразрывное, полное любви и нежности.

Римма поводила носом по волосам на груди Глеба. Ей стало щекотно, она едва не чихнула и засмеялась. Это было простое, незатейливое, но зато самое настоящее счастье: лежать вот так рядом, наслаждаясь близостью друг друга. Ничего общего с лихорадочной страстью, охватывающей против воли, как недуг.

– Мне так хорошо, – промурлыкала Римма, потерлась щекой о его плечо и добавила: – С тобой.

– Мне тоже, – сказал он, целуя ее в макушку.

– Как жаль, что отпуск кончился.

– Но не наша любовь, верно? – спросил Глеб.

– Ни за что! – воскликнула она с некоторым испугом.

Как будто заклиная судьбу.

– Тогда это неплохо бы отпраздновать, – задумчиво произнес он.

– Отличная идея.

– Я знал, что тебе понравится. – Он засмеялся, водя губами по ее волосам. – Я продлил наш отдых.

– Продлил? – переспросила Римма с нескрываемой досадой.

Ей хотелось как можно скорее вырваться отсюда. Слишком много снега, слишком много воспоминаний.

Глеб продолжал посмеиваться, испытующе глядя на нее.

– Не нравится идея? – спросил он.

– Сделаем так, как ты хочешь. – Римма постаралась произнести это как можно более веселым и беспечным голосом.

Но настроение ее стремительно портилось.

– Прекрасно. – Дотянувшись до своих брюк, Глеб извлек из кармана два билета и протянул их Римме. – Но снега с нас хватит. На этот раз полетим греться под пальмы.

– Что? – Взгляд ее заблестел.

– Пальмы. Море. Песок.

– Не могу поверить! – Смеясь, Римма изучала билеты. – Ты же не любишь пляжный отдых!

– Думаю, нам обоим не помешает немного тепла, – улыбнулся Глеб. – Так что будем греться на горячем песке и плавать. В воде, по крайней мере, ногу не вывихнешь.

– Ой, не напоминай!

– Не буду.

– Значит, все плохое позади? – спросила Римма, не веря своему счастью.

– Да, родная, – спокойно заверил Глеб.

– И ты простил меня? Совсем-совсем?

– Я понял, что не простить тебя – это все равно что злиться на какую-то часть самого себя. Ну вот нога подвернулась, так ведь она все равно своя, а не чужая. Перетерпел и пошел дальше.