Тепло лютых холодов

– Во-первых, ты, Лена, все мои слова передёрнула и вывернула наизнанку! Я говорил не обо всей истории, а лишь о том, что Петр Первый своими войнами, водкой, табаком и искоренением истинно русского уклада жизни почти извёл русский народ. Потому великим называть Петра просто нелогично! Во-вторых, я и сейчас считаю – то же самое, но позже, делал и Гитлер. То есть, он умышленно уничтожал советский народ! А уж вы по своему желанию стали мне приписывать надуманные симпатии к Гитлеру! И это, конечно, – полная чушь! А, придумав чушь, вы стали меня в ней же и обвинять! Того и гляди, потребуете расстрела! Из этой вашей белены и состоит суть моего персонального дела! Но разбираться в нем ваш комитет не собирается! Вам ведь надо, чтобы вас заметили! А для этого нужны громкие выводы! А в существе вопроса разбираться не обязательно! А я всё-таки предлагаю разобраться!

– Ну, знаешь ли! Он еще и учит комитет комсомола, как ему поступать! Может, и наказание сам себе назначишь? – заносчиво спросила председатель Лена.

– Запросто! – с усмешкой выпалил я. – Предлагаю меня отпустить с миром, а вам самим – учиться, учиться и учиться, как завещал великий Ленин!

– Зотов! – вышла из себя председатель Лена. – Не забывайтесь!

– А что? – вдруг вбросила спасительную для меня фразу моя классная руководительница Мария Аполлинарьевна, видимо, уловив аналогичное настроение директора. – Может, действительно следует это заседание отложить, вопрос о роли Петра кое-кому лучше изучить, а потом и Зотова судить?

– Да, что вы, Мария Аполлинарьевна! Зотов того и добивается, чтобы мы о нём забыли и всем скопом принялись изучать историю Руси… Как же так? Неужели мы у него на поводу пойдем?

И вдруг своё слово за меня замолвил директор:

– Ребята! Дорогие мои комсомольцы! Комитет комсомола я уважаю и ни в коем случае не собираюсь навязывать ему своё мнение, но не вижу ничего плохого и в том, чтобы все ученики нашей школы, в том числе, и члены комитета комсомола, занялись глубоким изучением истории Руси. И, конечно, периодом правления Петра Первого. Так может, следует сейчас прислушаться к предложению Марии Аполлинарьевны? Жаль, что я не вижу здесь преподавателя истории Анастасию Филипповну. Но, думаю, она против этого не станет возражать! Так ведь?

И всё! Все сразу закивали! Все сразу обрадовались, что решение найдено – будто я его изначально не предлагал. Впрочем, мне приоритет в этом вопросе и не нужен. Главное произошло и успокоилось, как говорили, до тех пор, пока… На самом же деле – навсегда!

Я вышел победителем, и уже никто со мной до выпуска не связывался, если я что-то предлагал или подвергал сомнению. Даже если то были самые прописные и устоявшиеся истины. Кстати, Таня Сотникова тоже изменила своё мнение обо мне – в лучшую сторону, но этот факт меня не обрадовал, поскольку я не изменил своё мнение о ней!

К слову будет сказано, с тех пор я мог бы подняться в классе над всеми, давя своим авторитетом и подразумеваемой поддержкой самого Ивана Петровича, но всё случилось наоборот! После той истории с Петром Первым я стал более сдержанным в своих высказываниях и поступках. Я уже не старался, как прежде, доминировать в классе над всеми! Больше мне этого не хотелось. Я, можно сказать, полюбил пребывание в тени. Правда, до тех пор, пока при мне грубо не подминали истину. В таком случае мог и сорваться!

«Именно после той истории я стал взрослее, о чём сам догадался значительно позже. Я почувствовал ответственность перед собой. Да и перед всеми!» – подумал капитан Зотов и, чтобы сбросить с себя те воспоминания, обратился к Арвиду:

– Ну, что, Арвид? Может, здесь наш прицеп и проверим? Площадка будто для нас расчищена. Заодно перекусим, чем майор Вострухин послал.

Они остановились в сосновом лесу, рассеченном широкой автомобильной трассой, по которой с завидной скоростью и изрядным шумом пролетали вечно спешащие по своим делам машины. Лес удачно защищал площадку от ветра, потому она казалась благодатным местом.

Поскольку в движении прицеп сильно тянуло в сторону, прежде всего проверили передние колеса Газона. По всему видно, одним из них он сильно загребает вправо, но улучшить что-то сейчас вряд ли возможно. Стоит без специальных измерительных инструментов заняться этим колесом – неправильно среагирует и другое. Рулевые тяги-то у них общие! Колеса взаимосвязаны!

Поели, пробежались, размялись, разогнав застоявшуюся кровь по телу, и покатили дальше. Но с осторожностью, следя, чтобы машины не заносило на скользких участках дороги. Это случалось в перелесках, беззащитных перед снежными заносами. Казалось, должно быть наоборот, но трасса всюду возвышалась над местностью, потому снег с нее сдувал ветер, а в перелесках снег, как дорогу ни чисти, всё равно оставался. Колёса машин превращали его в накатанную скользкую корку.

К намеченному сроку вернуться в часть не успели.