Тепло очага

В селе только несколько человек знали обо всем. Это были старики, ровесники Дзиппа, которым доверили колхозное имущество и которые отвечали за него. Один из них до войны работал трактористом. Неразговорчивый, хмурый, накорми его и взваливай любые тяжести. Только и знал он, что возился со своим трактором. Он и сейчас, наверное, разбирает трактора и зарывает по частям в землю. Скелет трактора — в одну яму, мотор — в другую… Этот тракторист живет здесь, неподалеку, но к нему не подступишься. Ни с кем из этих стариков не удастся договориться… Кайти вспомнил, как работал бригадиром. Тогда легче было найти нужных людей! Где они, те, кому он сделал столько добра и кто шапку-невидимку для него сейчас бы не пожалел?.. Кайти знал заботы и печали всех членов своей бригады. Был среди них один, всю жизнь мечтавший иметь пару коней. Но пришла коллективизация, и его лошади стали колхозными. Теперь он мечтал хотя бы работать на этих лошадях, но с желанием его не посчитались. Вручили бывшему коневладельцу тяпку и отправили на поле. Он ругал и бога, который так зло надсмеялся над ним, и председателя, который не доверил ему лошадей. Кайти, узнав обо всем этом, пошел в правление, и мечта страдальца осуществилась — он стал возчиком… У другого члена бригады заболела жена. Побежал он к председателю просить подводу, чтобы отправить жену в больницу. Председатель не помог ему. Кайти знал, что наряды возчикам дают еще вечером, а на заре каждый из них уже в пути. Кайти хорошо знал это, и все же он пришел к колхознику, который не получил подводы для жены, посочувствовал его горю, как бы невзначай упрекнул председателя в черствости…

Никого из этих людей в селе не осталось.

И тогда Кайти вспомнил Серафиму. Он знал, что Таурзат недавно была в доме Госка и долго сидела у них. Знал и о том, что Таурзат и Серафима вместе рыли окопы под Моздоком, что общее дело сблизило их и Таурзат доверяет девушке колхозные дела.

Хорошо видит тот, кто высматривает что-нибудь нужное для себя.

— Как бы мы не оказались в положении человека, который не подошел к кладу только потому, что боялся спящего сторожа, — сказал Кайти. — Все они не вывезут, а наше дело — не зевать.

— Несколько амбаров уже полны кукурузой.

— Кукуруза — это пустяки! То, что перед глазами, никуда от нас не денется. Главное — проследить за тем, что они станут прятать…

Трижды звякнула железная лопатка. Неожиданные звуки эти прозвучали в тишине, как взрывы. Кайти замер в растерянности, будто оглушило его, а он не должен расслабляться сейчас, а быть настороже, зорким, сообразительным и быстрым.

— Боже милостивый, помоги, — вырвалось у матери. — Кто-то выдал нас…

Слова ее отрезвили Кайти, и он четко представил себе захламленный подвал и весь в паутине чердак… Нет, понял он, в доме оставаться нельзя, надо уходить.

— Беги, в сени, — прошептала Уалинка, — лезь в подпол!

Нагнувшись резко, он схватил сапоги, зажал их под мышкой.

— Спрячь телогрейку, — сказал он и шагнул к дверям.

Во дворе его ждала Дунекка. Кайти не разглядел ее лица — сестра вся превратилась в руки: длинные руки, дрожащие, перепуганные. Руки тянулись в сторону дома Дзиппа. Кайти движением головы показал сестре — следуй за мной.

От дома до сарая три прыжка, но как долог этот путь! Казалось, кто-то стоял на крыльце дома Дзиппа, стоял и следил за Кайти. У соседей, живущих с другой стороны, огород окружен канавой и обсажен колючим кустарником. Оттуда до двора Уалинка быстро не доберешься.

Кайти заскочил в сарай. В одной из глинобитных стен его была проломлена дыра, сквозь которую виднелись тополя, растущие на улице. «Они могут прятаться за стволами деревьев, — подумал Кайти. И еще подумал он: — Хорошо, что не зажигали свет в доме и мне не нужно привыкать к темноте»…

Справа к сараю примыкал хлев, слева — сеновал, огороженный колючей проволокой, чтобы скотина не тянулась к сену. За проволокой два стога сена: один остался с прошлой зимы, а другой недавно выменяли на араку. Кайти заглядывал сюда недавно и не обратил бы внимания сейчас на эти стога, но взгляд его упал на высокий, бесформенный ворох колючего полевого осота. «Вряд ли кому-нибудь придет в голову, что здесь можно спрятаться», — подумал он, выскочил из сарая, махнул сестре, чтобы та не отставала, и бросился к сеновалу. Разгреб колючий осот, вырыл убежище для себя, залез и свернулся калачиком. Он ничего не сказал Дунекка, но та и сама знала, что ей делать. Она быстро замаскировала брата, подравняла осот, обмела землю, чтобы не осталось следов, и, воровато оглядевшись, кинулась домой. Она успела скинуть с себя одежду, улечься в постель и разглядеть белевшее в темноте лицо матери, лежавшей на своей кровати…