Тепло отгоревших костров

— Это уж на любителя. Хотя чего бояться проводов—их сейчас вон какими делают.—Он достал небольшой зеленый моток и показал мне.— Здесь сто метров, а человеку для трех удочек и пятнадцати за глаза хватит. Зато лег спать, настроил радио...

— Дальше я знаю, — сказал я.— Что вот это обозначает?

На пластмассовом корпусе маячка было написано фломастером: «БиМ».

— Что ж, по-твоему, только гениальным конструкторам можно увековечивать свои фамилии?

— Значит, Брагин и Моргунов?..

— Догадался.

— Ну-ну, гениальные конструкторы...— сказал я, хотя в душе был восхищен, и будь на то моя власть — тотчас же выдал бы Димке авторское свидетельство.

К охоте он сделал три маячка, правда, на двух последних никаких надписей не было.

— Сейчас мы заедем к моим знакомым!— стараясь перекричать шум мотора, крикнул Брагин.

...За излучиной Заманухи, в начале вала, на котором мы стояли в первый раз, показалась палатка. Брагин подрулил к берегу, и из нее выглянула худощавая с густой проседью в волосах женщина.

— Сережа приехал!— воскликнула она и приветливо помахала рукой.

— Я вам молока привез, Таисья Петровна,— сказал Брагин, доставая трехлитровый алюминиевый бидон.

— Ой, Сереженька!— обрадовалась женщина.— Спасибо, дорогой. Ванечка сегодня утку убил и рыбы поймал, да все это уже не по мне,—улыбнулась она.

Видимо, услышав разговор, из-за береговых кустов ивняка вышел мужчина. В хлопчатобумажной синей куртке, чисто выбритый, с аккуратной прической совершенно седых волос, такой же худощавый, он подошел к нам и, обращаясь к Брагину, сказал:

— Здравствуйте, гренадер. Здравствуйте,— кивнул мне и Моргунову особо.

— Ну как поживаете, Иван Николаевич?— спросил Брагин.

— Благодарствую. Свежий воздух, знаете ли, весьма целителен... Сегодня я даже в молодость сбегал — то бишь на зорьку. Заполевал отменную дичину, жена приготовила прелестное жаркое. Милости просим...

Слушая их разговор, я осматривал лагерь супругов. Возле палатки на рогульке висело стволами вниз курковое ружье, видавшее виды, но блестевшее тонким слоем смазки. В стороне—место для костра с заготовленными дровами, столик... ящик с посудой. Сразу за костром была выкопана яма, в которой лежали пустые консервные банки, бутылки и очистки,

«Кто они?»— подумал я, удивленный не столько порядком, сколько умелостью, с которой был разбит лагерь и которая дается только опытом.

— Ну, так я заберу вас, как и уславливались,— сказал Брагин, отталкиваясь веслом.

— Спасибо, Сережа,— замахала тоненькой ручкой женщина.

Лодку нашу подхватило течением и понесло вниз, а они стояли рядом и смотрели.

— Хорошие старики,— произнес Брагин, берясь за мотор.—Она вяжет ему носки, а он ей книжки читает.

Димка оглянулся на берег и поднял над головой руку.

— Эх, осень!— с грустью сказал он.

По старой, заброшенной канаве мы уплыли километров на пять от Заманухи, пока не добрались до двух озер: Лисьего и Плаватого. Канава уходила дальше, где-то соединялась с Ханкой, но где это было—ни я, ни Димка не знали. Плаватое лежало в стороне, и пройти к нему было тяжело. Но нам был известен путь — узенькая, замаскированная тростником проточка, соединявшая оба озера. На небольшой—метров семьдесят—гривке мы и обосновались.

— Где там моя солистка? — Димка выпустил подсадных из ящиков. Катька выбралась на землю, помахала крыльями и дважды крякнула.

— Вот тебе авансом,— поднес он ей на ладони крошки хлеба, но утка от угощения отказалась и поковыляла к воде. Остальные потянулись за ней, запутались поводками и подняли крик.

— В сезон они мало едят,—сказал Брагин, укреплявший палатку.— К ноябрю так отощают — одни кости останутся.

Близилась вечерняя зорька. Мы торопились накачать свои лодки, когда услышали звук мотора. Вскоре показалась дюралька, на борту которой было написано: «Рыбинспекция». В лодке сидели три человека, в одном из которых я, к удивлению, узнал продавца сетей. «Доторговался»,—не без злорадства подумал я. Видно, рыбнадзор вовремя подоспел к распродаже и теперь вез купца в инспекцию.

— Здорово, охотники!— приветствовал нас коренастого сложения человека в толстом свитере, в брезентовой куртке, в форменной фуражке.— Гостей привез, Брагин?

— Гостей,— сдержанно ответил тот.

— Так-так...— Инспектор выпрыгнул из лодки и прошелся по траве. На вид ему было лет сорок. Его продолговатое лицо потемнело и чуть припухло от ветра.

— Кто будете?—поинтересовался он.

— Горожане,— сказал я.

— Понятно. Решили, значит, порох пожечь? Что-то нынче не густо здесь с уткой, но умеючи взять можно.

— А что на охоте уметь,— произнес Димка.— Наливай да пей.

— Точно,— засмеялся инспектор и потрогал ногой мою шлюпку.

— Вот это добрые у вас штуки. Ну, оставайтесь, но смотрите не балуйте, я после проверю.