Тепло твоего сердца

Говорившая прошла на середину комнаты, останавливаясь прямо напротив огромной, вычурной кровати. При свете дня вчерашняя незнакомка выглядела старше, чем показалась сначала, но она сохранила добрую долю своей красоты: кожа оставалась бела, медные волосы густой волной укрывали спину, а мягкие руки никогда не знали тяжелой работы.

– Так ничего и не скажешь? – усмехнулась она. – Да не красней, ничего у нас с тобой не было, ты ведь как вошел в комнату, тут же отрубился. Но заплатить за ночь все же придется, тут не ночлежка для блудных душ. Повезло тебе еще, что с приходом болезни у нас совсем мало посетителей, иначе свободной комнаты бы не нашлось.

Дьюар закивал, спеша поскорее одеться. Ощущение вопиющей неправильности сопровождало его все это время и становилось особенно острым от того, что собеседницу это явно забавляло.

– Меня зовут Ирис, птенчик, – улыбнулась она, принимая монету. Целый ларг, за который можно было спокойно прожить на постоялом дворе не меньше двух седьмиц, исчез в складках платья. – Заходи как-нибудь, если не собираешься уехать. Хотя я бы на твоем месте собиралась.

Они не прощались. Дьюар все еще был слишком смущен, чтобы придумать внятный ответ, а Ирис ограничилась подмигиванием.

***

Нынешнее утро почти не отличалось от предыдущего, погода стояла такая же ясная. Дьюар с удивлением увидел, что занесло его совершенно в противоположную от постоялого двора сторону, и в попытке сократить путь он опять, словно ведомый чужой рукой, оказался у дверей «Креветки» и остановился перед ними.

По всем законам порядочности стоило проверить, как чувствует себя мальчик. Если уж его, здорового и, можно сказать, взрослого некроманта так коробило от недолгого посещения Загранья, то что же случится с ребенком, проведшим там не один день? Эльфа передернуло от самой мысли. Сомнения в том, что мальчик вообще сохранил рассудок, вгрызлись в мысли, одновременно с тем пробудив и совесть, которая твердила, что он мог бы сделать больше.

Дверь скрипнула. Из таверны вышел дородный мужчина, задержался на пороге в пол-оборота, чтобы проститься.

– Послезавтра привезу не только рыбы, но и кальмаров, сваришь свой знаменитый суп. Бывай, Марелла!

Дьюар посторонился, пропуская его к стоящей в сторонке телеге, полной небольших бочонков с рыбой и всевозможными морскими гадами. Торговец, для своей комплекции удивительно ловко забравшись на козлы, помахал рукой показавшейся в дверях девушке. Дьюар смекнул, что она заметила его, и решился.

– Твой брат… Марелла, прости, что я вчера так быстро ушел. Вижу, твой брат в порядке?

Она слабо кивнула. Мальчик, тот самый, что вчера лежал в постели совершенно недвижим и с виду едва жив, сейчас прятался позади нее, цепляясь за юбку. И хотя лицо его оставалось еще осунувшимся и бледным, а во взгляде застыло не по-детски скорбное, испуганное выражение, он был сейчас полностью здоров. Даже та духовная рана, от которой питался червец, затянулась, что само по себе казалось удивительным.

– Реми лучше. Он очнулся, хотя пока не сказал ни слова, – глаза девушки сияли, когда она гладила брата по голове, и Дьюар впервые понял, какого они на самом деле цвета – глубокого коричневого по краям и медово-золотого к середине, будто расплавленная драгоценность сияет из темноты. Это зрелище так заворожило, что он чуть не пропустил мимо ушей следующий вопрос.

– А Имрил? Ты можешь вылечить и его? Он столько лет работает в нашей таверне, что стал нам почти семьей…

Дьюар хотел бы снова пообещать, но совсем недавно понял кое-что о загранном мире, о холоде, с которым сам справиться не может.

– Я могу использовать магию, и он проснется, но в действительности его вылечит только тепло. Тепло твоего сердца.

Часть 2

Полуэльф, когда Дьюар все же пришел к нему, выглядел скверно. Хоть он и пробыл в Загранье лишь сутки, это уже успело отразиться на его лице отпечатком скорой и, казалось бы, неминуемой смерти. Марелла смотрела, прикусив губу. Даже если она не замечала следов червеца и всего того, что мог разглядеть сам Дьюар, она все равно безмерно волновалась, что легко читалось в ее взгляде.

– Инмар работает у нас так давно, что уже стал частью семьи. Если он… Я не хочу, чтобы этим кончилось. Скажи, что за лекарство ты дал Реми? Оно могло бы помочь и в этот раз?

Дьюар почувствовал в горле неприятный комок. Все его существо отчаянно противилось тому, чтобы возвращаться в Загранье, но он уже не прислушивался к этому, потому что Марелла подошла ближе и робко протянула руку в поисках поддержки. Отказать ей не повернулся бы язык. От прикосновения холодных пальцев сердце застучало так бешено, так оглушительно отдавалась в ушах его эхо, словно оно переместилось прямо в голову. Дьюар нервно облизал губы, чувствуя, как его решимость и здравомыслие тают, не оставляя никакого шанса.

– Должно помочь, если не слишком затягивать с этим, – пообещал он. – Я смогу начать вечером, когда сделаю все приготовления.

– Конечно! Если тебе что-то понадобится, только скажи. Я сделаю что угодно для их спасения.