Теплый сентябрь

Теперь есть немного времени заняться собой. Для начала укладываю в немецкую каску свой "Люгер", предварительно уложив его в противогазную сумку, сюда же пытаюсь втиснуть ленту с патронами. Вторую ленту, что принёс от раненых, пока кладу рядом. Пулемёт уже остыл - начинаю снимать ствол, затем вытаскиваю затвор и зачем то отделяю приклад. Ещё когда шёл от раненых, то "припрятал" чью-то бесхозную плащнакидку, в которую сейчас укладываю каску и эту кучу "железа". Получился своеобразный конверт, который перевязываю на крест телефонной полёвкой. Когда влез в шинель и застегнулся, то она оказалась мне немного великовата. Ремень с подсумками для патронов подгоняю по фигуре. Наши патроны у меня в вещевом мешке лежали с начала боёв, но ещё немного их подсобрать не составило большого труда.

Тщательно всё проверяю на себе и в вещевом мешке, затем начинаю уходить по траншее влево, в то место, где по дну низины протекает ручей. Пока занимался нехитрыми делами, совсем стемнело. Мне надо попасть к ж/д мостику. Их охранение начинает пускать в небо осветительные ракеты, яркий свет которых помогает мне определиться в темноте и взять правильное направление. Эти ракеты с шипением летят в ночное небо, а потом спускаются к земле на маленьком парашюте и очень долго горят, освещая своим белым или жёлтым светом всю округу.

Ползу на ощупь, при свете ракет замираю, вжимаясь всем телом в землю. Долго ползу. Кругом воронки. Пахнет чем-то горелым, рядом дымится земля, то и дело натыкаюсь на человеческие останки и куски тел, чьи они - в темноте не определить... В маленьком, почти засыпанном землёй ровке, наткнулся на тело убитого нашего бойца, рядом валяется мосинская винтовка, на ощупь совершенно целая, но без патронов и без штыка. Винтовку одеваю сразу же за спину, по-походному. Осмотрел бойца - документов нет, смертного медальона тоже нет. Наспех, руками засыпаю тело комьями глины и песком. К разбитому мостику подполз совсем близко. Решаю, что надо где-нибудь здесь спрятать свой брезентовый конверт, мешающий своей тяжестью нормально ползти. Несколько минут лежу на спине без движения, отдыхаю, стараюсь продышаться и привести своё дыхание в порядок, веду счёт вдохам и выдохам.

Досчитав до ста, переворачиваюсь на бок и начинаю осторожно, не привлекая чьего бы то ни было внимания, лопаткой копать землю. В ямку, длинною в метр и глубиной в полметра, укладываю свой "клад" и начинаю осторожно его засыпать землёй, на слой земли кладу сверху лопатку и уже руками всё окончательно присыпаю землёй. Поверх земли накидываю приличную горсть камней, подобранных мною пока полз. Кто-то подумает или скажет:

Вот, дурень! И охота ему была таскать на себе ещё и этот груз!

Это меня воспитали родители так, что я не привык выкидывать хорошие вещи, даже на войне! Кто знает, может, когда и пригодиться такая заначка. При свете очередной ракеты вижу каменный край опоры мостика и начинаю ползти прямо на него, не забывая при этом отсчитывать количество локтей. Дополз до мостика, прямо в ручей сунул свою голову, вволю испил холодной воды, наполнил водой свою фляжку. Прополз 198 локтей! По моим подсчётам у немцев время ужина, после которого сытый человек становится ленивым и добрым, хотя несколько недель таких тяжелейших боёв озлобят любого.

Тут уж как повезёт! Огибая ямы и воронки, ползу дальше и вдруг слышу немного впереди себя чей-то тихий стон. Ползу на стон и осторожно подбираюсь к огромной воронке. При свете ракеты разглядел, что на её дне в разных позах лежат три неподвижных тела. Немцы. Эти решили укрыться и переждать обстрел в воронке, но им не повезло, в край воронки угодила наша мина, осколки которой посекли всё живое...

Передо мной лежат три этаких здоровых мужика, возрастом все лет под тридцать, не больше. Тела двоих уже закоченели и не подают признаков жизни. В тело третьего ещё теплится слабая искорка жизни. Немец лежит без сознания. При свете очередной ракеты успеваю рассмотреть на его лице кровь и, судя по кровавым кругам на форме, сильное тело пробито в нескольких местах. Этому третьему повезло больше своих товарищей, хотя он и получил более пяти ран. Понимаю, что надо вытащить этого подранка и постараться отнести к немцам, так у меня будет больше шансов, что сразу не пристрелят. Со всех троих снимаю поясные ремни и в темноте начинаю шмонать тела. Ищу пакеты с бинтами, медальоны и личные документы. Бинты нашёл. Два больших смертных медальона с убитых, укладываю раненому в нагрудный карман кителя. Трогаю его за ногу и слышу, что раненый слабо застонал, его ноге тоже досталось. Начинаю ощупывать ноги, чувствую на руках липкую кровь. После осмотра оказалось, что ранены обе ноги. Два осколка попали бедняге в левую ногу, выше колена, а ещё один осколок перебил голень правой ноги. Пояса использую в качестве жгутов на ноги. Немецким штык ножом начинаю разрезать одежду и готовить раны к бинтованию, затем накладываю на раны плотные повязки. Расстёгиваю на груди раненого китель и ощупываю пальцами небольшую ранку, вторую рану нахожу на боку.