Теплый сентябрь

Тихо и медленно ползём дальше. Пешком пройти это расстояние можно минут за пятнадцать, одним словом, раз плюнуть. Только если мы встанем во весь рост и попытаемся сделать пару шагов - будущие друзья-камарады за считанные секунды срежут обоих! Добрались до ручья, плечи, локти и колени болят, сильно хочется пить. Делаю ещё один большой привал и отдыхаю. Прямо пилоткой зачерпываю из ручья воду и долго пью, второй раз набираю полную пилотку воды и выливаю себе на голову, затем наполняю холодной водой свою фляжку. Раненому пить не даю, а только смачиваю губы и протираю лоб и щёки, для чего пришлось оторвать от подола рубахи ещё кусок материи и намочить его в воде.

Вассер! медленно и жалобно тянет немец.

Нихт вассер! Капут! Ферштейн Йоганн! почти рядом с его ухом тихо произношу, что ему пить нельзя. Немец стонет.

Приходится снова на него "тшикать", да ещё с приговором, мол "молчи хрен немецкий!"...

В лунном свете замечаю - видны какие-то трубы или опоры, странно, что стоят целые и пока не пострадавшие в этой мясорубке. Всматриваюсь дальше в темноту и разглядываю на пригорке очертания развалин домов и остовы печных труб. Туман закрывает всю низину у ручья и стоит плотной сизой массой у воды. Привал окончен. Ползу в сторону пригорка, прямо на развалины. Не смотря на то, что долго отдыхал, каждой клеточкой своего тела чувствую нечеловеческую усталость и напряжение сил, пот залил всю гимнастёрку, хоть выжимай, жёсткий брезент лямки впивается в плечи. Какое то время ползу в полной темноте, волоку раненого, с шумом глотая и выдыхая туманный воздух. Поднимаю свою голову, совсем близко вижу очертания развалин, чувствую, что мы почти добрались, проползти осталось совсем немного...

Хальт! грозно раздаётся голос в шагах двадцати от меня.

Нихт шиссен! Добрались! устало произношу и замираю в полном изнеможении. Стремительно летит шальная мысль: Убьют сразу или ещё поживу?

Раненый немец, собрав все свои силы, с хрипом и бульканьем в груди, что-то медленно говорит в темноту. Пятеро немецких солдат вырастают, словно из-под земли, и размытыми фигурами быстро приближаются к нам, оружие у всех нацелено на нас. Они явно осторожничают. Я их вполне понимаю, потому что война очень быстро учит, что от этих "иванов" можно ожидать всего, что угодно! Но приблизившись совсем близко, солдаты поняли, что сегодня совершенно другой случай и похоже на правду, что этот русский, на себе очень долго тащил их раненого парня. До слуха долетают отдельные команды на немецком языке.

Чувствую, как двое солдат вплотную подходят ко мне, освобождают от лямок, рывком ставят на ноги, берут под руки и быстро волокут в свою траншею. Оставшиеся немцы берутся за края шинели, поднимают её и, вместе с раненым, быстро несутся к своей траншее. В просторной траншее солдаты, что меня приволокли, снимают оружие, вещевой мешок тоже снимают и прислоняют к стенке траншеи, штык-нож вынимают из-за пояса, расстегивают сам пояс, из подсумков патроны вытряхивают прямо на дно траншеи, бегло осматривают карманы и всё.

Раненого Йоганна с шинели осторожно перекладывают на брезентовые санитарные носилки и один из солдат, со словами "данке Иван", возвращает мне шинель и хлопает своей рукой меня по плечу. Шинель быстро надеваю на себя и застёгиваюсь, но дрожу от внезапно охватившего меня озноба. Вижу, что раненого быстро уносят куда-то вглубь траншеи и фигуры носильщиков мгновенно растворяются в темноте ночи. Один из солдат, что меня обыскивал, жестом показывает, чтобы я следовал за ним, поворачивается ко мне спиной, неспешно идёт по ходу сообщения куда-то вглубь обороны. Следую за ним и стараюсь не отстать. Немец приводит меня в третью, как мне показалось, тыловую траншею, подводит к лисьей норе, что-то крикнул внутрь и, убедившись, что нора пуста, жестикуляцией рук показал мне, что могу залезть в нору и там отдохнуть до утра. Забираюсь внутрь добротной лисьей норы, расстилаю на дне свою мокрую, пропахшую чужой кровью шинель, сидор под голову и буквально сразу же отключаюсь от всего...

КОНЕЦ I-ой ЧАСТИ

Часть II. Операция прикрытия

Глава 1. В особом отделе дивизии

Начальником особого отдела дивизии был невысокий старший лейтенант ГБ, мужчина возрастом немного за тридцать, который ещё при первой встрече и знакомстве пригласил Турова и его людей в свой блиндаж, врезанный в обрывистый берег реки Невы. Действительно, не вести же разговоры на улице при лунном свете, под шум грохота артиллерии и частой трескотни пулемётов. В распоряжении особиста оказался большой, добротно выстроенный блиндаж, с крышей из нескольких накатов брёвен и выведенной печной трубой.