Тёплый (СИ)

Исак мучительно долго смотрит на мигающий экран телефона, не в силах ответить. За последние пятнадцать минут — десять пропущенных звонков. За последние два дня — пятьдесят, не меньше. Все до последнего от Криса. Вальтерсен снова задумался о том, что нужно было сразу внести его номер в черный список. Но внутри просыпается знакомое клокочущее чувство, которое останавливает, удерживает, тянет. К Крису тянет оголёнными проводами, стегающими по рёбрам, потому что давно не виделись, не разговаривали. Два дня. Проклятых два дня. Будто целая жизнь прошла.

— Исак, не бросай трубку, пожалуйста, — Крис скулит в трубку, как раненый щенок, и Исака страхом клейким парализует. Друзья уже ему донесли, что Шистаду было несладко в последнее время. — Выслушай меня.

— Зачем? — злая сучка в Исаке клыки показывает, царапает, когти обиды прямо в сердце загоняет.

— Я знаю, что тебе хреново так же, как и мне, — Крис тяжело вздыхает, и голос снижается до придушенного шёпота. Чтобы сердце Вальтерсена его услышало, каждой клеточкой, каждым лоскутком правду впитало. Потому что Шистад не врёт — его тоска изнутри пожирает.

— Я не хочу с тобой разговаривать, — ядовито выплёвывает Исак. — Мне противно.

Крис резко замолкает, глотает горькое разочарование и порывается бросить трубку. Но сердце не позволяет. Исак слышит его приглушённое дыхание и медленно успокаивается. Они два дня варились в котле безумия, вкалывая в вену изнурительную боль — дозу за дозой, всё больше и больше. Пока в груди криком отчаяния незабытое имя не заныло — кровью набухло, запекло, зашкварчало. Теперь даже минута молчания в радость, потому что связь ощущается так же сильно. Потому что конец ещё не наступил. Потому что есть шанс спасти друг друга, собрав по крупицам доверие.

— Послушай, я знаю, что виноват, — Крис тихо прокашливается, заставляя Исака слушать, не терять нить разговора, держаться рядом даже таким странным способом. — Ты думаешь, что я поступил с тобой так же, как и с остальными. Но поверь мне, всё не так.

— А как? — Исак заметно повышает голос, всё крепче сжимая в ладони телефон.

— Позволь мне доказать, как много ты для меня значишь, — Крис не сдаётся, не теряет надежды, и Исак оттаивает. — Приходи на мою вечеринку сегодня, пожалуйста.

— Я подумаю, — звучит даже слаще, чем «да» — обжигающе-тепло, почти смущённо. Исак даже на расстоянии улыбку облегчения на лице Шистада ощущает. Кажется, он дал Крису шанс.

*

— Я знал, что ты придёшь, — Крис встречает Исака прямо на пороге, нервно переминаясь с ноги на ногу, и говорит слишком смазанно. Во рту ещё ни капли не было за весь вечер, хотя для решимости можно было и добавить. — Выпьешь чего-нибудь?

Исак насуплено осматривает огромный дом Шистада изнутри, битком набитый его пьяными дружками, и раздумывает о том, чтобы поскорее уйти. Ему здесь душно, неуютно, паршиво. Потому что у него на лбу клеймо черное горит — «Очередная шлюха Шистада». От стыда хочется сквозь землю провалиться, напиться до беспамятства или слиться с серой стеной на кухне, потому что выглядит он ничуть не лучше. Такой же угрюмый, обшарпанный и грязный. Будто его сердце раздробили в порох и из кусков грязи слепили обратно, чтобы не зачах, не сгнил в безутешных страданиях. Но Вальтерсену не хочется рвать запекшиеся раны, чтобы прошлое по кирпичику возводить, роясь в объедках чужой совести. Нужно строить новое будущее, без взаимных обид и лжи.

— Обойдусь, — сквозь зубы шипит Исак, пряча глаза. Ему бы сейчас не помешал стакан виски, который так сильно любит Шистад. Смотреть на Криса жалко и тошно. — Что ты хотел?

— Поговорить.

— Говори.

Крис боится задеть ладонью, взглянуть на Исака слишком настойчиво или цепкой улыбкой уколоть. Вальтерсен смотрит куда угодно, только не на Кристофера. Послушно идёт за ним, в сторону дивана, но молчания не разрывает. От затянувшейся тишины у Шистада руки дрожат, как от озноба, и мысли спутываются в клубок. Большой, колючий клубок со светлым именем «Исак». Так важно сейчас найти нужные слова и не попасть впросак. Потому что другого шанса не будет. Потому что без Исака больше ни дня не протянет. От влюблённого школьника до поехавшего психа — кочковатая дорога его любви.

— Исак, я совсем не привык к серьёзным отношениям, — Крис беспокойно трёт ладони, украдкой поглядывая на Исака: слушает или нет, простит или нет. — Когда я познакомился с тобой, я испугался. Потому что почувствовал что-то странное. У меня раньше не было такого. Я продумывал каждый свой шаг, контролировал каждое своё слово, потому что боялся сделать что-то не так и обидеть тебя. Но потом всё пошло…