Тёплый (СИ)

— По старой схеме, да? — едкая усмешка Исака отпечатывается немой тоской в его глазах. — Уламывать меня долго не пришлось, потому что я почти сразу позволил себя трахнуть. И ты решил, что нет смысла всё усложнять, — в его осипшем голосе леденеют слёзы, со звоном в который раз разбивающегося сердца. — Ведь гораздо проще жить так, как раньше — пьяные бабы, интрижки, секс на одну ночь и никаких обязательств. К тому же ещё и парень попался какой-то неправильный — подарков не требует, сцен ревности не закатывает. Зачем переходить на другую сторону?

Исак полосует по лицу взглядом, полным отвращения и смоляно-черной ненависти, и бросается к выходу.

— Нет, Исак, постой, — Крис бежит следом, срывается на крик. — Ты всё не так понял.

— Всё я правильно понял, Крис, — Исак замирает у двери всего лишь на несколько секунд. — Тебе не нужны проблемы, и я тебе не нужен.

Крис отшатывается в сторону, будто от удара уклоняется. Ошибочный ход. Ему в сердце воткнули ржавый топор любви, которая медленно рассеивается в огнях ночного Осло. Пробиваясь солёной влагой в уголках глаз. Прорастая смертельной виной, которая рано или поздно заберёт всё. Отнимет твой разум, твоё сердце и твою жизнь. Может, это и есть тот правильный конец?

*

Исак просыпается среди ночи от оглушительного стука в дверь. Кто-то явно намеревается вывести его из себя и разбудить всех соседей. Вальтерсен укутывается в домашний халат и неохотно плетётся в коридор, продирая глаза. Он не завидует тому самоубийце, который нарушил его сон именно в эту ночь. После очередного провального разговора с Крисом. После очередной рвущей дозы боли. После очередной попытки вернуть утраченное. Исак чувствует себя настоящим наркоманом. Крис Шистад — его личный сорт героина.

— Хватит выламывать дверь, — сонно бормочет Исак, пытаясь нащупать в темноте дверную ручку. — Я сейчас в полицию позвоню.

— Я не уйду, пока ты меня не выслушаешь, — Исак удивлённо распахивает глаза, замечая на пороге Криса. Встревоженного, растрёпанного, задумчивого. Голос хриплый, дрожащий, словно простывший, и глаза воспалённые, горят пожаром вины.

— Я уже тебя выслушал, — Исак не пускает Шистада за порог, но глаз от его болезненно-бледного лица оторвать не может. Они не виделись каких-то пару часов, а Крис будто не в себе. — Перестань орать — ты всех соседей разбудишь.

— Я буду спать на коврике, если ты не пустишь меня, — Крис виновато поджимает губы, опускаясь на порог.

— Ты совсем с ума сошёл? — Исак испуганно хватает его за воротник и тянет прямо на себя, донельзя близко, как раньше. — На улице не май-месяц.

Кристофер постепенно приходит в себя, отмякает, растворяется в руках Исака. Тот осторожно удерживает его за плечи и изучает — каждую прожилку боли на лице, каждую венку, каждую искорку. Его глаза полыхают при лунном свете — затуманенные, свинцово-тяжелые, вымаливающие прощение. Вальтерсен проводит Криса в гостиную, умащивается вместе с ним на диване, но света не включает. В полумраке можно замазать не только сияющие глаза — можно спрятать сердце, грохающее под ребрами вспышками страха. Гибельного страха потерять человека, которого по-прежнему любишь до крика, который может снова предать.

— Я не мог просто так уйти, — вкрадчиво шепчет Крис, прижимаясь подбородком к плечу Исака. — Я просто хотел тебе сказать…

— Что? — Исак боится отодвинуться в сторону, снова боится оттолкнуть.

— Я люблю тебя, Исак, — Шистад сладко выдыхает прямо в шею и на мгновение затихает, будто к сердцу Исака прислушивается, ищет ответа или мимолётного знака. — Я не думал, что скажу это когда-нибудь, да ещё и парню. Но это правда. Я никогда не думал, что после секса мои чувства станут ещё сильнее. Но больше меня это не пугает.

Исак не может вздохнуть, не может пошевелиться, потому что Крис давит на него жаром своего тела. Не слышит ничего, кроме грохочущего в груди сердца. Не чувствует ничего, кроме влажной ладони Шистада, обжигающей его руку.

— Ты такой тёплый, Исак, — Крис прижимается плотнее — плечом к плечу, сердцем к сердцу.

— Ты больной, — Исак заливисто хохочет, но руки не убирает. Держится крепко-крепко и смотрит выразительно ласково.

Потому что верит.

Потому что любит.

Потому что они снова вместе.

И это не конец, а только начало.