Теплыми руками

Справившись с замешательством, я поднял простыню и попытался выяснить у несчастной женщины подробности случившегося. Увы, но с таким же успехом я мог расспрашивать местного дворника – Настя то и дело начинала плакать. Кое-как мне все-таки удалось выяснить хронологию событий. Оказывается, по настоянию Надежды Шарковской, Коля провел ночь гараже. Адвокат не без оснований опасалась, что ее сестричка не оставит моего друга в покое. Настя решила, что холодный гараж почти та же Сибирь, и смело направилась следом за мужем в добровольную ссылку. В пять часов утра за Колей пришли. Милиционеры выломали дверь. Коля дрался с отчаянностью кота впервые подвергающегося кастрации, но его стукнули по голове большой, черной палкой и куда-то унесли.

Я возмутился. Нет, это уже было слишком!.. Черт возьми, если государство нацепило погоны женщине, это еще не значит, что она может безнаказанно хватать биржевиков-первоклашек и уж тем более бить их палками по голове.

Уже через пять минут я спешил на автобусную остановку. Перед тем как сесть в такси я обратил внимание на то, что один из мужиков недавно ломавший свой сарайчик, теперь снова возводит его. Впрочем, я слишком спешил и не даже не попытался задуматься над этим странным фактом.

Еще через полчаса я вошел в кабинет следователя. Меня ждали и встретили приветливой улыбкой. О, это была великолепная провокация!.. Будь на моем месте человек с более обостренным чувством справедливости и собственного достоинства, он бы попросту взял следователя за нежное горло и, пока та медленно умирала у него на руках, сказал ей все, что та давно заслуживала узнать. К счастью, я вовремя спохватился и после небольшого раздумья улыбнулся Светлане Шарковской в ответ.

Начало нашего разговора носило малоинформативный характер. Мне просто необходимо было взять себя в руки, и я начал издалека. Светлана поддержала беседу довольно охотно. Но как только я перевел разговор от обсуждения погоды к таким абстрактным понятиям как человеческая совесть и гуманизм, следователь загадочно улыбнулась и замолчала.

Наконец я решил перейти к цели своего визита и прямо спросил:

– Между прочим, за что вы арестовали Колю?

– Вы имеете в виду спекулянта и вымогателя Николая Швырева? – деловито осведомилась Светлана. – Должна заметить, что вы проявляете к его делу нездоровый интерес. Недавно вы утверждали, что не поддерживаете с ним никаких отношений.

– Вы правы, – я закурил. – Но дело в том, влюблен в его жену. Вы должны засадить этого хапугу на возможно больший срок. Чем я могу вам помочь?

Следователь щелчком пододвинула мне пепельницу. Щелчок оказался слишком сильным и пепельница свалилась мне на колени.

– Попала, – радостно констатировала женщина.

– Конечно, попали, – легко согласился я. Мне пришлось отряхнуть брюки, после чего я поставил пепельницу на стол и аккуратно положил в нее сгоревшую спичку. – Но вы не ответили на мой вопрос.

В глазах следователя вспыхнул азартный огонек. Она снова протянулась к пепельнице, но я быстро переставил ее подальше. На лице Светланы появилось чисто детское, капризное выражение типа "ну, я так не играю".

– Так что мне делать? – снова спросил я.

Следователь пожала плечами.

– Просто уйдите отсюда и все.

– Не могу. Я писатель-диссидент, правозащитник и философ-моралист.

– Не слишком ли много для человека отсидевшего меньше двух суток? – рассмеялась Светлана.

Я смущенно кашлянул.

– Ну, во-первых, в общей сложности и с учетом предыдущих сроков я отсидел несколько больше, а во-вторых, на досуге, я написал научный трактат.

– Какой, если не секрет?

– "Государство и экзекуция". Не читали?

– Нет, я предпочитаю теории практику.

Света снова посмотрела на пепельницу. Та стояла слишком далеко. Женщина вздохнула и перевела взгляд на меня.

"Ну, что ты сидишь здесь? – довольно ясно сказали мне ее насмешливые глаза. – Неужели ты не понял, что если кошка не может поймать двух мышат сразу, ей остается сосредоточить свое внимание только на одном из них, самом бестолковом? А тобой я займусь позже. И будь уверен, я не оставлю тебя в покое до тех пор, пока моя уставшая от поражений сестричка не убедится в собственном ничтожестве".

– Кстати, ваши мелкие пакости, – уже вслух сказала следователь. – Например, отсутствие в доме воды или звонки полусумасшедших девиц, меня совершенно не трогают. Что же касается… – неожиданно следователь покраснела. – Впрочем, не будем об этом. От философа-моралиста я такого не ожидала.

Я подумал, что же могло заставить покраснеть эту женщину, и вдруг понял, что не смогу ответить на этот вопрос даже через тысячу лет. Для решения такой задачи нужен был исключительно женский ум. Ну, хотя бы такой, как у Надежды Шарковской.

– Жизнь – сложная штука, – на всякий случай сказал я. – Иногда нам, моралистам, стоящим на переднем крае науки о человеческих отношениях, приходится искать решения некоторых проблем за гранью привычного и даже разумного.

– Я так и поняла, – кивнула Света. – А теперь вы можете идти читать лекции жене подследственного. Можете быть спокойны, вам не придется прятаться в шкафу или прыгать в окошко.