Терапевтическая катастрофа. Мастера психотерапии рассказывают о самых провальных случаях в своей карьере

“Первый тип — это ситуации, когда благоприятные изменения в жизни клиента наступают в силу неких внешних причин, никак не связанных с действиями терапевта. Да, вы не ослышались, я действительно рассматриваю подобные случаи как классический образец неэффективной психотерапии. Дело в том, что, согласно статистике, многие люди рано или поздно сами приходят к решению собственных психологических проблем, причем часто это происходит не столько благодаря, сколько вопреки усилиям специалиста. Я считаю это достаточным основанием для того, что констатировать свой провал, ведь если с течением времени состояние клиента улучшилось в силу случайных обстоятельств, естественных процессов созревания личности или просто статистической погрешности и в этом нет ни капли моей заслуги, значит, человек зря потратил время на работу со мной”. Подобный взгляд на вещи показался нам несколько нестандартным, и мы попросили Миллера поподробнее объяснить, что он имеет в виду под своим излюбленным научным термином статистическая погрешность.

“Наша жизнь устроена так, что, когда мы пытаемся отслеживать динамику того или иного явления, в этом уравнении всегда есть неизвестная переменная — некий фактор случайности, статистическая погрешность, если угодно. Если удельный вес эффекта моих вмешательств в структуре достигнутых изменений едва ли отличим от удельного веса статистической погрешности, я считаю такой результат неудовлетворительным. Да, возможно, в данном случае терапевтическая катастрофа — слишком громко сказано, но, с другой стороны, подобные случаи совершенно точно нельзя отнести к разряду успехов. Обычно я так и называю их — неуспехами. Что же такое провал, как не отсутствие успеха?” — пустился в размышления Скотт.

Озадаченные столь оригинальным подходом, мы предложили Миллеру привести наглядный пример “неуспеха”. “Хорошо, к примеру, как я обычно оцениваю результат терапии? Каждый раз, когда я даю клиенту контрольный опросник, я всегда проверяю полученный результат по так называемому Индексу достоверной динамики. Если не вдаваться в излишние подробности, достоверная динамика — это величина изменений в состоянии клиента, которая превышает статистическую погрешность, связанную с течением времени и естественным созреванием личности. Если проверка показывает, что прогресс, достигнутый человеком за время терапии, не превышает Индекс достоверной динамики, я отношу такой случай к разряду неуспехов. Иными словами, я констатирую неуспех, если положительные изменения в жизни клиента нельзя отнести на счет проделанной мной работы”.

Мы напряженно слушали нашего собеседника, пытаясь на ходу разобраться в терминологии, которой он оперирует, и подстроиться под его манеру речи. После практически двух десятков интервью с выдающимися психотерапевтами современности, мы отметили один любопытный факт: несмотря на то что многие эксперты нашего проекта говорят об одних и тех же вещах, зачастую они делают это совершенно разным языком. Так, в случае Скотта Миллера на его представление о процессе терапии и стиль повествования во многом повлияли научные изыскания, которым он посвятил большую часть своей карьеры в стремлении найти ответы на интересующие его вопросы.

В конце концов мы не выдержали и попросили Миллера объяснить свою идею проще. Немного подумав, наш собеседник достаточно кратко и лаконично пояснил, что многие терапевты ошибочно судят об эффективности проделанной работы, опираясь исключительно на прогресс, продемонстрированный клиентом, в то время как на самом деле состояние человека улучшилось само собой, без привязки к их действиям и вмешательствам. Это и называется “неуспех”. Ладно, засчитывается. С первой категорией неудачной психотерапии по классификации Скотта Миллера мы разобрались. Что же представляет собой вторая категория?

“Все просто. Когда состояние клиента достоверно ухудшается во время нашей работы, я расцениваю подобные ситуации как истинные неудачи. Иными словами, если величина отрицательной динамики в контексте наших терапевтических отношений превышает статистическую погрешность, значит, я сделал что-то неправильно, где-то недоработал, и клиент пострадал непосредственно по моей вине”, — с готовностью ответил наш собеседник.

ПОСТТРАВМАТИЧЕСКИЕ ВОСПОМИНАНИЯ

Категория “истинных” неудач, которая куда лучше подходила под наше определение терапевтической катастрофы, чем безобидные “неуспехи”, показалась нам гораздо более интересной. Мы решили копнуть глубже и попросить Миллера показать нам конкретный пример такого по-настоящему серьезного промаха из его практики. Перед этим нам захотелось больше узнать о том, чем руководствовался Скотт, выбирая, какую историю рассказать для нашего проекта, и что при этом происходило у него в голове.