Терапевтическая катастрофа. Мастера психотерапии рассказывают о самых провальных случаях в своей карьере

Несмотря на то что наш сегодняшний собеседник честно признался, что перспектива публично делиться примерами своих профессиональных промахов его не прельщает, когда мы начали интервью, в голосе Сэма Глэддинга звучал неподдельный энтузиазм, с головой выдававший его интерес к данной теме. Более того, на протяжении всего разговора Сэм вел себя подчеркнуто серьезно и сосредоточено, всем видом давая понять, что не намерен преуменьшать важность и актуальность предмета нашей беседы своими шутками.

В ОЖИДАНИИ

Одной из отличительных черт стиля общения Сэма Глэддинга была любовь к жонглированию словами и элегантному вплетению в свои ремарки и комментарии строчек из песен 1970-х годов; потом он с озорным блеском в глазах всматривался в собеседника, словно гадая, узнал ли тот цитату. Отдавая дань уважения этой привычке, мы не удержались и назвали первый раздел этой главы в честь знаменитой песни “Ожидание” Карли Саймон. Более того, мы решили “крыть” Сэма его же методом и с невозмутимым видом поинтересовались у него, о чем же он думал в ожидании нашего интервью.

“Все это время я прожил в ожидании надвигающейся катастрофы”, — улыбнувшись, ответил Сэмюэль Глэддинг. Он сделал паузу, чтобы удостовериться, что мы уловили его игру слов на тему главного предмета нашего обсуждения, а затем продолжил. “Если серьезно, я думал о том, что это великолепная возможность поучиться на собственном опыте. Я рассчитываю, что эта беседа поможет мне отрефлексировать ситуации, в которых я показал, мягко говоря, посредственный результат. Мы постоянно только то и делаем, что говорим и читаем о чьих-то успехах и достижениях, но стоит нам сплоховать в работе с клиентом, как мы стараемся утаить свой провал и замести следы”.

“Итак, — мы сразу переходим к делу, — что в вашем понимании представляет собой терапевтическая катастрофа?”

“Я бы рассматривал это понятие на двух уровнях”, — ответил Глэддинг. Было видно, что он “выполнил домашнее задание” и хорошо подготовился к вопросам нашего интервью. “На профессиональном уровне терапевтическая катастрофа — это явление, когда психотерапевт или клиент позволяют себе неуместное или нежелательное поведение, что, в свою очередь, влечет за собой некие неприятные последствия. Если же мы возьмем более личный уровень, то терапевтическая катастрофа — это ситуация, когда мои слова или действия во время сессии не приводят к нужному мне эффекту. Это ситуация, когда я чувствую себя вопиюще некомпетентным”. Как оказалось, для Сэма его субъективные ощущения на тему того, что происходит (или не происходит) с клиентом во время терапии, являются не менее важными, чем объективный исход лечения как таковой.

Ухватившись за его слова, мы немедленно перевели нашу беседу в русло личных катастроф и неудач. Вместо того чтобы предсказуемо спрашивать Сэма о самом провальном случае в его карьере, мы решили сформулировать вопрос по-другому и поинтересовались, каких ситуаций в процессе психологического консультирования он больше всего стремится избегать.

Без раздумий и колебаний Глэддинг поспешил ответить: “Однажды у меня была ситуация, которую я с огромным удовольствием предпочел бы забыть, а в идеале — больше никогда в жизни не повторять. Ко мне за помощью обратилась женщина средних лет, которая жаловалась на постоянную нервозность. Для начала я хотел помочь ей расслабиться, чтобы впоследствии мы могли вместе проработать ее проблему. Однако сессия пошла не по плану. Что бы я ни делал, клиентка не просто не успокаивалась, а наоборот, нервничала пуще прежнего. Она постоянно спрашивала меня, когда мы закончим и ей можно будет идти. На каком-то этапе я сдался и отпустил ее. Она вскочила с кресла и пулей вылетела из кабинета”.

ОБУЗДАТЬ ЭМОЦИИ

Зная, насколько для Сэма Глэддинга всегда были важны его эмоции по поводу проделанной работы, мы поспешили задать ему ожидаемый вопрос: “Что вы при этом чувствовали?”

“Я чувствовал себя ужасно! Я перепробовал все, что только можно, но ничего не сработало. Я сделал все, что мог, чтобы помочь этой даме, но всех моих знаний и навыков оказалось недостаточно”, — воскликнул Сэм. Слушая историю, одно воспоминание о которой до сих пор переполняло Глэддинга чувством горечи и беспомощности, мы не придумали ничего лучше, чем в ответ повторить его последнюю фразу.

“Да, именно так, — с неподдельной грустью в голосе продолжил Сэм. — Я пробовал систематическую десенсибилизацию, пробовал работать с ее иррациональными убеждениями, пробовал дыхательные техники. Я предложил ей попробовать медитацию. Все было бесполезно. С каждой минутой ей становилось хуже”.

Поскольку размышления наших экспертов на тему наиболее вероятных причин, скрывающихся за их роковыми ошибками, интересовали нас не меньше, чем сами истории терапевтических катастроф, мы решили полюбопытствовать о том, почему Сэм Глэддинг так сильно корит себя за эту конкретную неудачу. В конце концов, понятно, что случай этой дамы был, мягко говоря, не из легких, и подобное поведение поставило бы в тупик практически любого психотерапевта.