Терапевтическая катастрофа. Мастера психотерапии рассказывают о самых провальных случаях в своей карьере

“Джеральд был вне себя от тревоги. Всю дорогу он панически боялся потерять родительские деньги. Он вошел ко мне в кабинет и с порога заявил: «У меня есть кое-что для вас». Потом снял ботинок и достал из носка шесть смятых стодолларовых бумажек. Купюры насквозь промокли от пота. Мальчика сотрясали тики, который в тот день были хуже, чем до начала терапии. Он не хотел со мной о чем-либо говорить: отдав мне деньги, он собрался уходить. Я пытался уговорить его остаться, но он молча встал и направился к двери. С тех пор я больше его не видел”, — удрученно вспоминал Артур.

НЕДООЦЕНЕННАЯ СИЛА ВЛИЯНИЯ

Нам не пришлось задавать Артуру Фриману наводящие вопросы. Наш собеседник сам, без всяких подсказок, немедленно пустился в размышления о причинах самой что ни на есть настоящей терапевтической катастрофы. По мнению Артура, его главной ошибкой было то, что он недооценил влияние матери и ее роль в сложившейся ситуации. “Иными словами, мне не удалось убедить ее встать на мою сторону и помочь в моей работе.

Мне не стоило забывать о том, что эта женщина имеет огромные рычаги влияния на своего сына, и без ее поддержки терапия заранее обречена на провал. Я пренебрег ее ролью и позволил ей саботировать терапевтический процесс. Если честно, оглядываясь назад, я сам не понимаю, почему я этого не сделал. Я работал не первый год и прекрасно знал, что нельзя недооценивать влияние родителей. У меня есть только одно объяснение этого недальновидного поступка: мать Джеральда ужасно меня злила. Она доводила меня до белого каления. Я считал ее ненормальной из-за ее одержимости уборкой и кроватями. Что, взрослые дети не могут сами заправить постель? И даже если они этого не делают, что в этом такого? Меня раздражало то, как она обращалась со своим мужем и в каком тоне позволяла себе разговаривать со мной. Меня приводили в бешенство ее дешевые манипуляции и попытки обмануть меня с оплатой”, — признался Фриман.

“И все же, несмотря на все это, теперь я четко понимаю, что мне нужно было действовать по-другому, — вдруг добавил Артур. — Злость так ослепила меня, что я совершенно забыл об интересах ребенка. Я был доволен собой, потому что добился быстрого результата, и напрочь забыл о таком немаловажном факторе, как семейное окружение”.

Мы поинтересовались у Арта, какие же уроки он вынес из этого эпизода. “У меня есть модель сопротивления из 48 пунктов. Я условно делю барьеры, препятствующие терапевтическому процессу, на четыре основные категории. Во-первых, это препятствия, создаваемые самим клиентом, т. е. собственно сопротивление; во-вторых, препятствия, создаваемые окружением клиента, которые иногда принято называть термином саботаж; в-третьих, специфические особенности патологии (как отсутствие энергии, мотивации и энтузиазма у человека в клинической депрессии); и в-четвертых, это проблемы, возникающие по вине психотерапевта, которые обычно обусловлены или профессиональными ошибками, или явлением контрпереноса” — пояснил Фриман.

Несмотря на то что Артур уже тогда прекрасно ориентировался в подобных понятиях, он умудрился выпустить из виду собственные негативные реакции. “Я знал, что мать была влиятельной фигурой в окружении мальчика, однако недооценил силу ее влияния. В то же время я так обрадовался, что Джеральд хорошо реагировал на мои вмешательства, что переоценил собственную значимость”.

Арт Фриман до сих пор помнил, как еще в первую встречу женщина с гордостью заявила ему: “У моих детей нет от меня секретов. В нашей семье не существует запретных тем. Дети могут говорить со мной буквально о чем угодно. Я постоянно обсуждаю с ними самые разные темы, которые их волнуют, начиная отношениями с друзьями и заканчивая мастурбацией. Да, между прочим, я лично объяснила детям, что такое мастурбация”.

Эти слова окончательно убедили Артура в том, что проблема была в матери, которая слишком контролировала детей и настойчиво вмешивалась в их жизни. Эта женщина умудрилась настолько вывести Фримана из себя, что он совершенно забыл о том, что ей доступен огромный арсенал способов саботировать терапию. Данная ситуация научила Арта никогда не недооценивать роль членов семьи в жизни клиента.

ПОНЯТЬ И ПРОСТИТЬ

Мы невольно обратили внимание на то, до чего снисходительно Фриман относится к себе и своим ошибкам. Возможно, это невероятное умение прощать себя бросилось нам в глаза именно потому, что в собственной профессиональной жизни нам его недоставало. “Конечно, мне было жаль парня, потому что, очевидно, он был главным пострадавшим в результате моего просчета”, — признался Арт. В то же время, если последние 36 лет профессиональной практики чему-то и научили Артура, так это тому, что за пределами кабинета постоянно происходят какие-то события, которые совершенно не зависят от воли психотерапевта.