Терапия

Это было так давно. Вообще-то мы были совершенно разными людьми. Я жила тогда в Лидсе, преподавала в начальной школе, и в один прекрасный день он появился там с театральной труппой, гастролировавшей по школам. Пятеро молодых людей, будущих актеров, которые не могли вступить в театральный профсоюз, создали на небольшие средства труппу и поехали по стране в старом микроавтобусе с прицепом, полным реквизита. Для старшеклассников они показывали упрощенные версии шекспировских пьес, а для младших детей сказки. Откровенно говоря, получалось у них не очень, но недостаток мастерства они восполняли энтузиазмом. Когда представление закончилось и дети разошлись по домам, мы пригласили их в учительскую на чай с печеньем. Они показались мне жутко богемными, эдакими искателями приключений. А моя жизнь была такой приличной, без тревог и забот. Я изучала английский в «Ройял Холлоуэй», женском колледже Лондонского университета, расположенном в суррейском «поясе биржевых маклеров». Мои родители настаивали, чтобы я училась в колледже с раздельным обучением, если не хочу жить дома, а вступительные экзамены в Оксбридж я провалила, поэтому оставался «Ройял Холлоуэй» либо университет Лидса. Я была преисполнена решимости уехать из дома, но в аспирантуру пришлось вернуться в Лидс, чтобы сэкономить деньги. Я выбрала преподавание в начальной школе - мало кто из выпускников шел на это, - потому что отнюдь не горела желанием воевать с хулиганами из государственных единых школ, которые шли на смену классическим школам, в какую ходила я сама. В те дни я носила вязаные двойки пастельных тонов, знаете, были такие - джемпер и кардиган плюс юбка в складку до середины икры, практичные туфли и почти совсем не пользовалась косметикой. А эти молодые актеры с длинными сальными волосами ходили в грубых темных дырявых свитерах и много курили. Труппа состояла из трех парней и двух девушек, и чаще всего они все вместе спали в микроавтобусе, как сказал мне Пузан, из экономии. Как-то раз, остановившись на вершине холма, Пузан не закрепил как следует ручной тормоз, и микроавтобус медленно покатился вниз и катился, пока не уперся в полицейский участок. Пузан так забавно об этом рассказывал, что я невольно расхохоталась. Думаю, именно это и привлекло меня в нем - он мог меня рассмешить, неожиданно и остроумно. Дома у нас шутили обычно с вежливой сдержанностью, а мы, дети, между собой - презрительно и саркастически. С Пузаном я засмеялась, прежде чем успела осознать, что смеюсь. Если бы я попыталась определить, что в последние несколько лет было в нашем браке не так, почему я ничего не получала - ни счастья, ни радости жизни, - я бы сказала: потому что он больше не заставлял меня смеяться. Какая ирония, не правда ли, как подумаешь, что каждую неделю он заставляет смеяться над своей программой миллионы людей. Но только не меня. Я нахожу ее абсолютно несмешной.

Во всяком случае, в тот первый день он довольно нахально попросил мой номер телефона, а я довольно необдуманно его дала. Пока он с друзьями оставался в районе Лидса, я несколько раз встречалась с ним в па- бах. В пабах! До встречи с Пузаном я ни разу в жизни, пожалуй, не была в пабе. Домой я его не приглашала. Знала, что родители не одобрят - хотя никогда и не признаются почему: потому что он был неопрятный, малообразованный и говорил с акцентом кокни. Наверно, вы знаете, что он бросил учиться в шестнадцать лет? Да, сдав всего пару экзаменов за среднюю школу.

В одиннадцать лет пошел в классическую школу, но так и не приспособился там, всегда был самым последним в классе. Не знаю… думаю, сочетание темперамента, плохого преподавания и недостатка поддержки в семье. Его родители из рабочих… очень достойные люди, но они не придавали большого значения образованию. Как бы то ни было, Пузан ушел из школы при первой возможности, стал рассыльным у театрального импресарио и вот так заинтересовался сценой. После службы в армии он поступил в театральную школу и попытался стать актером. Тогда я с ним и познакомилась. В репертуаре той автобусной труппы он играл все комические роли и писал сценарии к сказкам. И со временем понял, что пишет лучше, чем играет. Мы поддерживали связь и после того, как труппа покинула Йоркшир. В то лето, ничего не сказав родителям, я поехала в Эдинбург, где ребята показывали свое представление на фестивале - разумеется, в разделе экспериментального театра, - я распространяла приглашения и программки. Затем, во многом против воли родителей, я поступила на свое первое учительское место в Лондоне, зная, что Пузан обосновался там. Их автобусная труппа распалась, и он едва сводил концы с концами, устроившись на временную работу в какой- то конторе, а в свободное время писал репризы для комиков, выступавших на эстраде. Мы начали встречаться регулярно. В конце концов в один из выходных я привезла его к нам домой, познакомить с семьей. Я знала, что встреча будет неприятной, так и вышло.