Терапия для янычара

В коридоре они провозились до вечера. Сняли старый линолеум, очистили фанеру от остатков клея, вынесли мусор и подмели за собой. Кабинет по-прежнему был заперт. Пришлось возвращаться в бытовку без телефона. Хотелось посоветоваться с Шакибом, но остаться наедине так и не получилось. Когда же он попытался просто заговорить с ним тихим голосом, присев рядом на кровать, то все обитатели вагончика повернули в их сторону головы и стали внимательно смотреть. Пришлось прекратить попытки.

* * *

На следующий день Мишу отправили косить траву вдоль стены монастыря. Работа была совершенно непривычная и уже через полчаса у него заболели руки и спина. Пот катился градом и каждые десять минут приходилось делать перерывы. К тому же из высокой травы взлетали тучи комаров, возмущенных беспардонным вторжением в среду их обитания, и впивались в открытые участки тела. Уши и пальцы распухли от укусов и нестерпимо зудели. Но самое неприятное было то, что попасть в заветный коридор не представлялось возможным. Ближе к обеду пошел сильный дождь и работу пришлось прекратить. Хозяйственный двор, куда Миша должен был отнести косу, был совсем рядом, но ноги сами понесли его в обратную сторону — к сестринскому корпусу. Ливень заставил всех обитателей монастыря прятаться и по дороге он никого не встретил. Оставив косу на крыльце, нерешительно постоял перед входной дверью. «Навру чего-нибудь, — решил он. — Скажу, от дождя прячусь или потерял вчера нужную вещь. Вот только какую? Запонку?» Так ничего и не придумав, зашел внутрь. В коридоре никого не было. Он прислушался. Откуда-то доносилась приглушенная трель сотового. Оставляя мокрые следы на фанере, бросился к вчерашнему кабинету. Толкнул дверь. Открыто! Внутри комнаты оглушительно верещал сигнал телефона. Миша бросился на пол, вытащил аппарат из под стола и, вырвав провод зарядки, прижал его к уху:

— Слушаю.

— Ты живой? — голос Ларисы он узнал сразу.

— Живой.

— Мы уже и надеяться перестали. Ты где?!

— Я…

Сильный толчок в затылок швырнул его лицом в пол. Телефон отлетел в сторону. Закрывая голову рукой, он повернулся и увидел над собой Сулеймана с перекошенным лицом. В следующий момент на него обрушился град ударов. Первое время Миша пытался закрываться и даже перекатывался подальше от нападавшего, но пропустив удар ногой по голове, отключился.

В романах обычно герой, очнувшись, пытается сообразить, как долго он был без сознания. Придя в себя, Миша сразу понял, что времени прошло немного, так как боль от побоев только начала усиливаться. Болели ребра, руки и голова. Из окна бил яркий солнечный свет, не давая открыть глаза — видимо ливень успел закончиться. Попытка отвернуть голову вызвала острый приступ боли и желание инстинктивно прижать руку ко лбу. Ничего не получилось. Сквозь прищуренные веки он разглядел, что его запястья прижаты друг к другу пластиковым хомутом для крепления проводов. Попробовав пошевелить ногами, понял, что и они, видимо, зафиксированы тем же способом. Превозмогая пульсирующую боль в затылке, перевернулся на бок и огляделся. Та же комната. Дверь закрыта, а у стены валяются обломки сотового телефона. Он даже не успел сказать Ларисе, где находится…

Лежать пришлось долго. Он несколько раз то ли засыпал, то ли терял сознание. Ноги онемели, и попытки сгибать их в коленях облегчения не приносили. Нестерпимо хотелось в туалет. Наконец, когда за окном уже стемнело, раздался звук отпираемого замка и на пороге появился Сулейман. Миша инстинктивно подтянул колени к груди и опустил голову, опасаясь новых побоев. Раздался металлический щелчок и араб резко наклонился к своей жертве. В его руке был зажат сапожный нож с кривым лезвием. «Горло будет резать», — обреченно подумал Миша и вжал голову в плечи. Но вместо этого Сулейман повернулся к нему спиной и, подцепив лезвием пластиковые хомуты, стягивающие Мишины ноги, перерезал их. Выпрямился, и, покахзав на дверь ножом, даже не сказал, а каркнул: «Гоу!» Поспешная попытка подняться на ноги не увенчалась успехом — онемевшие конечности отказывались слушаться и расползались в стороны. Удалось только более или менее вертикально сесть у стены. Зло, но несильно пнув сидящего, Сулейман вышел из кабинета и запер за собой дверь.

Первым желанием было доползти до окна, разбить его и вывалиться наружу. А потом ползти в наступившей темноте подальше от этого страшного места. Но малейшее шевеление ногами, в которых начинало восстанавливаться кровообращение, вызывало ощущение тысячи иголок, впивающихся в мышцы. Свалившись на бок, Миша даже не смог снова сесть.

Снова послышался звук ключа в замке. На пороге на этот раз стояли Шакиб и Казим. Не говоря ни слова, они взяли Михаила подмышки и за ноги и понесли по коридору. Сулейман ждал на улице рядом с тачкой, на которой два дня назад увезли тело умершего в дороге беженца. Мишу усадили в алюминиевый ковш, Шакиб взялся за ручки и с натугой покатил живой (пока) груз по мощеной камнем дороге.

— Куда меня? В лес? — шепотом просил Миша, не поднимая головы.