Терапия для янычара

Неровно уложенные поленья подбивали топором, добиваясь идеальной формы. Отбегали, оценивали сделанное, обходили вокруг и снова ровняли. Миша так устал, что, когда пришло время обеда, смог одолеть только тарелку супа с фасолью, выпил стакан сока из пакета, а к вареной курице даже не притронулся. Свесив на сторону ноги, не в силах разуться, завалился на кровать и закрыл глаза. Однако заснуть ему не удалось.

— Пойдем, — потряс его за плечо Шакиб, — матушка ругаться будет. Работать надо.

После обеда темп работы замедлился. Последние ряды клали, стоя на стремянке. Плавно заузили «стог» к вершине и укрыли его короткими досками от дождя. Полюбовавшись результатом, Миша перевел взгляд на соседнюю поленницу из посеревших от времени дров и увидел, что одно из поленьев там торчит сантиметров на пять, портя впечатление. Взяв топор, он подошел к «эталону». Это была виртуозная работа: вблизи «стог» выглядел как мегалиты Куско — между плотно уложенными дровами не пролезло бы и лезвие ножа. Он принялся легкими ударами заколачивать торчавший торец на место. Полено осталось на месте и совершенно неожиданно отозвалось на удары гулким железным звуком. Удивленный, он ударил еще раз, уже сильнее, но в этот момент подбежавший Шакиб выхватил у него из рук колун и оттащил в сторону. При этом он испуганно озирался и, забыв от волнения русский язык, повторял:

— Миш мумкин! Миш мумкин!

Удивленно пожав плечами, Миша направился в бытовку.

* * *

Верхний свет ударил в глаза сквозь сомкнутые веки. «Опять намаз?» — раздраженно подумал Миша и укрылся одеялом с головой. После ужина его организм, не привыкший к физическому труду, просто отключился и еще не успел восстановиться.

— Вставай, земляк, — услышал он голос Шакиба. — Одевайся. Ночная работа будет.

Пришлось подниматься. Пальцы болели и не слушались, так что пришлось просто запихать шнурки в кроссовки. На крыльце их уже ждали игуменья и Сулейман. Матушка что-то строго выговаривала бородачу по-арабски. Тот смиренно кивал. Нестройной гурьбой пошли к воротам. Стоявшая там монахиня нажала кнопку на пульте, и черные створки поползли в стороны. Свет мощных фар в открывшемся проеме ослепил стоявших во дворе, и в арку медленно въехал тягач с длинным прицепом. Вдоль серебристого борта тянулась надпись «ALBARAKA ISTAMBUL». Водитель заглушил мотор, спрыгнул на землю и, подойдя к матушке, поклонился, прижав руки к груди. Та отдала короткий приказ Сулейману и махнула рукой монахине у ворот: «Закрывай». Створки плавно закрылись. Водитель откинул засовы и распахнул задние двери прицепа. В свете уличного фонаря стало видно содержимое — тонкие деревянные ящики на паллетах. Арабы построились в цепочку и начали разгрузку, аккуратно складывая ящики на каменную дорожку. Когда ящик оказался в руках у Миши, он уловил знакомый аромат и наклонил голову, чтобы разглядеть содержимое. Черешня! «Неплохо монастырь живет, — подумал он, — витамины оптом привозят».

Аккуратный штабель на дорожке быстро рос. Подходя за очередным ящиком, Миша обратил внимание, что стоящие в кузове араб с водителем разгружают прицеп только вдоль левого борта, оставляя середину и правую часть нетронутыми. Постепенно образовался узкий проход, из которого они по очереди выбегали с ящиками в руках. Минут через двадцать разгрузка остановилась. Водитель сбегал в кабину, принес гаечный ключ и снова скрылся в проходе между стеной и ящиками. Раздался скрип отворачиваемых болтов и из темноты фургона неожиданно появился незнакомый человек, кутавшийся в одеяло. Он испуганно оглядывался и не решался спрыгнуть на землю.

— Би сураа! — сердито крикнул ему Сулейман и махнул рукой. Незнакомец спрыгнул и чуть не упал набок. Видимо, затекшие ноги еще плохо слушались. В свете фонаря можно было разглядеть его смуглое лицо. Следом за ним на землю стали прыгать мужчины и женщины в одеялах. Почти у всех были в руках спортивные сумки или рюкзаки. Одного из прибывших спустили из прицепа на руках и положили на землю рядом с ящиками. Остальных арабы погнали к странноприимному корпусу, хлопая в ладоши и выкрикивая: «Иля амам!»

«Куда их гонят?» — удивился Миша и тут увидел, что игуменья стоит у средней поленницы и показывает рукой на полукруглое отверстие у основания «стога». Часть аккуратной кладки была откинута вбок, словно дверь, причем поленья не рассыпались, а прочно держались на поверхности створки. Подбегавшие смуглолицые люди ныряли в проем и исчезали внутри поленницы. Наружу гулко доносился стук ног по металлической лестнице. Наконец последний человек в одеяле скрылся в тайнике и Сулейман со скрипом задвинул створку на место. «Стог» снова приобрел прежний вид.