Тереза

Он придвинул кресло поближе к дяде и положил книгу на край стола. Потом, порывшись в кармане, извлек оттуда старые очки в медной оправе и оседлал ими нос. Очки придали его лицу престранное выражение.

Можете представить, с каким интересом я следил за всем! Я тоже подсел к столу, положил на него локти, уперся подбородком о ладони и затаив дыхание смотрел во все глаза.

Эта сцена навсегда запечатлелась в моей памяти. В комнате глубокая тишина, тикают часы, потрескивает огонь в печке, свеча мерцает, как звезда. В темном уголке, напротив меня, сидит дядя, у моих ног улегся Сципион. Поодаль Кротолов согнулся над книгой предсказаний, а позади чернеют окна, и видно, как во мраке падает снег. Все это я словно — вижу вновь, и мне даже чудятся голоса нашего старого друга Кротолова и доброго моего дяди Якоба — тех, кто уже давно сошел в могилу.

Сцена была необыкновенная.

— Как, дружище Кротолов, в вашем возрасте — и очки? А я-то думал, у вас превосходное зрение.

— Да мне они вовсе и не нужны, когда я читаю обыкновенные вещи или просто смотрю, — отвечал Кротолов. — У меня глаза хорошие. Весной я отсюда увижу гнезда гусениц на деревьях по склону Альтенберга. Но, знаете ли, очки принадлежали моей старой тетке из Геминга, и их надобно надевать, чтобы в книге разобраться. Иной раз они мешают, но я смотрю в книгу то поверх стекол, то из-под них. Главное, надо, чтобы они были у меня на носу!

— А, это дело другое, совсем другое дело, — произнес дядя с серьезным видом, ибо у него было предоброе сердце и он не хотел показать, как рассмешил и удивил его Кротолов.

И Кротолов принялся за чтение:

— «Год тысяча семьсот девяносто третий. Трава высохнет и цветы поникнут, потому что подует ветер!» Это означает, что наступит зима, трава высохнет, потому что подует ветер.

Дядя кивнул головой, а Кротолов продолжал:

— «Острова узрят это и будут охвачены страхом; на краю земли все будет в трепете; они приблизятся, они придут». Вот, господин доктор, это значит, что Англия и даже острова, расположенные еще дальше в море, испугаются республиканцев. «Они приблизятся, они придут». Все знают, что англичане высадились в Бельгии для войны с французами. Но послушайте-ка дальше: «В те времена властители народов уподобятся костру, горящему в лесу, факелу, горящему в снопах; они опустошат все страны».

При этом Кротолов с внушительным видом поднял палец и сказал:

— Это означает, что короли и императоры двигаются со своими войсками и всё истребляют в странах, по которым проходят. К несчастью, нам-то известно все это — бедное наше селение надолго все это запомнит.

Дядя не ответил, поэтому он продолжал:

— «И в те времена горе нерадивому пастырю, который покинет свою паству: сабля выпадет из его руки, и слепота поразит правое его око». Сказано это о епископе Майнцском — он ведь удрал вместе с кормилицей и пятью полюбовницами в прошлом году, когда туда вошел генерал Кюстин. Уж верно, был он нерадивый пастырь, осрамился на всю страну: рука у него отсохла, а правый глаз ослеп.

— Но подумайте-ка, дружище Кротолов, — возразил дядя, — ведь этот епископ не один — так ведут себя многие пастыри и в Германии, и во Франции, и в Италии, и во всем мире.

— Тем более, господин доктор! — ответил Кротолов. — Книга вещает для всей земли, «ибо, — читал он дальше, водя пальцем по странице, — ибо в те времена я изгоню из мира, говорит всевышний, лжепроповедников, лжечудотворцев и всех нечестивцев». Это может только означать, доктор Якоб, тех людей, которые не переставая твердят о любви к ближнему, чтобы завладеть нашими деньгами; ни во что не верят, а угрожают нам адом; одеваются в пурпур и злато, а нам проповедуют смирение; говорят: «Раздайте все ваше имущество и следуйте за Христом!» — а сами только и знают, что копят богатства в своих дворцах и монастырях; проповедуют веру, а между собой смеются над простаками, которые их слушали. Да разве это не нечестивцы?

— Да, — ответил дядя, — это отвратительно.

— Так вот, про них-то, про всех плохих пастырей, и написано все это, — заметил Кротолов.

И он продолжал читать:

— «И вот горы наполнятся гулом бесчисленной толпы, возгласами великого народа, поднявшего восстание, — объединившейся нации. И когда окрестные народы это услышат, то сердца человеческие дрогнут. И тогда гордые вельможи поражены будут страхом; весь мир будет вынашивать новую жизнь, как мать вынашивает дитя свое, и честные люди будут взирать друг на друга с просветленными лицами; они впервые услышат о великих законах человечества, они узнают, что все равны перед лицом создателя, все рождены для торжества справедливости, как деревья в лесу для света».

— Так там и написано, дружище? — усомнился дядя.

— Вот, сами поглядите, — ответил Кротолов, подавая ему книгу.

Дядя взволнованно пробежал глазами по странице.

— Да, так и написано, — заметил он негромко. — Ах, да свершит создатель эти великие деяния в наши дни! Да возрадует он наши сердца таким зрелищем!

Он вдруг замолчал, словно пораженный своим воодушевлением, и заметил: