Тереза

Но победили республиканцы благодаря тому, что подошла их третья колонна. Она показалась на горах, слева от окопов. Колонна обогнула Реебах и вышла из леса беглым шагом. Тут пруссакам пришлось признать себя побежденными. Их атаковали с обеих сторон, и они отступили, оставив на поле боя восемнадцать пушек, двадцать четыре зарядных ящика, а в окопах — раненых и убитых. Они направились к Верту, а наши драгуны, наши гусары, вне себя от нетерпения, наконец сорвались с места и, пригнувшись в седлах, двинулись стеной. В тот же вечер мы узнали, что они взяли в плен тысячу двести человек и захватили шесть пушек.

Вот, мои дорогие друзья, каким было сражение у Верта и Фрешвиллера; до вас, вероятно, уже дошли о нем вести. Оно никогда не изгладится из моей памяти.

С той минуты я больше ничего нового не видел, но работать нам пришлось не покладая рук. День и ночь приходилось резать, рассекать, ампутировать, извлекать пули. Наши полевые лазареты переполнены ранеными, и это очень прискорбно.

Однако на следующий же день после победы армия двинулась вперед. И вот о чем мы узнали четыре дня спустя: комиссары Конвента Лакост и Бодо, выяснив, что соперничество между Гошем и Пишегрю вредило успехам республики, передали командование одному Гошу. Став во главе двух армий — Рейнской и Мозельской, — он, не теряя времени, воспользовался этим и атаковал Вурмзера на подступах к Виссенбургу. Гош одержал полную победу: он разбил Вурмзера наголову под Гайсбергом. Сейчас пруссаки отступают к Майнцу, австрийцы же — к Гемерсхейму, так что территория республики освобождена от всех врагов.

Я же теперь нахожусь в Виссенбурге, обременен работой. Госпожа Тереза, маленький Жан и те, кто уцелел из первого батальона, расположились в крепости, а вся армия двигается на Ландау, счастливое освобождение которого вызовет восторг у будущих поколений.

Скоро, скоро, дорогие друзья, мы пойдем следом за армией, увенчанной военными лаврами, и пройдем с нею через Анштат. Еще раз мы прижмем вас к сердцу и вместе с вами отпразднуем торжество справедливости и свободы.

О бесценная свобода! Вновь зажги в наших душах священный огонь, которым некогда пылало столько героев! Создай и среди нас поколение людей, подобных им. Пусть сердце каждого гражданина трепетно рвется на твой призыв. Вдохнови мудрого на размышления, направь смелого на подвиги, внуши воину воодушевление. Да сгинут из этого мира деспоты, которые вносят раздоры между народами, дабы угнетать людей, и пусть священное братство объединит все народы земли в единую семью!

С такими пожеланиями и надеждами мы трое — добрая госпожа Тереза, маленький Жан и я — обнимаем вас от всего сердца.

Якоб Вагнер

Маленький Жан просит своего друга хорошенько заботиться о Сципионе».

Как обрадовало нас письмо дяди Якоба! Легко себе представить, с каким нетерпением мы стали ждать появления первого батальона.

Я вспоминаю о той поре моей жизни, как о сплошном празднике. Каждый день мы узнавали что-нибудь новое: после овладения Виссенбургом — снятие осады с Ландау, взятие Лаутербурга, затем Кайзерслаутерна, овладение Шпейером, захват большой военной добычи — Гош велел отправить ее в Ландау, чтобы возместить потери жителям Польши.

Если прежде в селении нас бранили, то теперь стали относиться к нам с большим почтением. Даже выдвигали Коффеля в члены муниципального совета, а Кротолова — на должность бургомистра, почему — неизвестно, ведь до сих пор ни у кого и в помыслах этого не было. Люди толковали о том, что они вновь станут французами, ибо сто пятьдесят лет назад мы были французами, что возмутительно было так долго держать нас в рабстве.

Рихтер сбежал, хорошо понимая, что его ожидает, а Иозеф Шпик не вылезал из своей норы.

Каждый день жители главной улицы посматривали на перевал, чтобы не пропустить защитников родины. К сожалению, те в большинстве случаев двигались по дороге от Виссенбурга к Майнцу и, переходя через горы, оставляли Анштат слева. Только солдаты, отставшие от своих частей, срезая путь, проходили через наше селение к Бургервальдскому перевалу. Мы очень огорчились и уже стали подумывать, что наш батальон так и не придет, как вдруг однажды после обеда явился Кротолов, весь запыхавшись и крича:

— А вот и они! Они уже здесь!

Оказывается, он возвращался с поля, закинув на плечо лопату, и вдалеке на дороге увидел батальон солдат. Новость облетела селение, и все высыпали из домов. Я не в силах был сдержать восторг и побежал навстречу нашему батальону вместе с Гансом Аденом и Фрицем Сепелем, присоединившимися ко мне по пути. Солнце светило, снег уже таял, и жидкая грязь разлеталась у нас из-под ног во все стороны, словно осколки снарядов. Но мы ни на что не обращали внимания и полчаса бежали во весь опор без передышки. Полселения — мужчины, женщины, дети бежали за нами с возгласами:

— Они идут, они идут!

Люди меняются невероятным образом: все за это время превратились в друзей республики. Наконец, добежав до биркенвальдской дороги, мы с Гансом Аденом и Францем Сепелем увидели на середине подъема наш батальон.