Тереза Батиста, Сладкий Мед и Отвага

«Не бойся, Эмилиано. Пусть я не стала сеньорой, как хотел того ты, может, потому, что не сумела, а может, потому, что не хотела. Да и что оттого, если бы стала? Я предпочитаю быть честной женщиной, человеком слова. Хотя до сегодняшнего дня я, в общем-то, была рабой, проституткой, любовницей, но ты не бойся, здешние богачи не получат меня, Эмилиано! Ни один не коснется даже края моей одежды. Твоя гордость – это мое наследство. Уж лучше мне вернуться в пансион Габи.

Твои скоро приедут, они уже оставили бал и спешат сюда за политическим деятелем. И наш праздник тоже кончился – коротка пора цветения розы: только что распустилась и тут же увяла. Пришел конец и нашей жизни в Эстансии, Эмилиано, мы покидаем её.

Они приедут, чтобы увезти твой труп. Я же уеду и увезу в своем сердце твою жизнь и твою смерть».

29

В четверг доктор приехал в середине дня. Услышав сигнал автомобиля, Тереза с протянутыми руками бросилась ему навстречу из сада, лицо её сияло от радости. Ну просто какая-то сказочная фигура, Эмилиано видел, как она летела по саду, в глазах сверкал огонь, улыб­ка была исполнена любви; только одно это видение утишило тоску в сердце доктора.

В глазах Эмилиано Тереза была сеньорой, несмотря на то, что она старалась скрыть эти вдруг появившиеся в её поведении чёрточки. Она его целует в лицо, усы, лоб, глаза, снимая с него усталость, раздражение и грусть. Здесь, в Эстансии, мой возлюбленный, нет и не будет места для кошмаров, неприятных бесславных сражений и одиночества. Открыв дверь в сад, он словно попадает в сказочный порт выдуманного мира, где царят мир, красота и любовь. Здесь его ждут улыбка Терезы, её глаза и руки.

Испытывая любовь друг к другу, они идут в дом, в то время как шофер, которому помогает Лулу, вытаскивает из багажника чемодан, папку, пакеты, продукты, маленький велосипед, заказанный Терезой для Ладиньо, у которого скоро день рождения. Они присаживаются на край кровати, чтобы поцеловаться с приездом, поцелуй долгий и многократный.

– Я прямо из Баии, не заезжая на завод, после этих дождей улицы такие грязные, – говорит он, стараясь объяснить явную усталость, но ему не обмануть Терезу.

Раньше доктор никогда не приезжал прямо из Баии, он всегда заезжал на завод или в Аракажу, чтобы про­верить, как идёт работа, как живут родные. Но с тех пор, как зять стал управляющим филиала банка, Эмилиано очень редко заглядывает в Аракажу, в основном, когда хочет увидеть дочь. Он устал от дороги, но больше от неприятностей. Тереза снимает с него ботинки, носки. В давно забытом времени она каждый вечер должна была мыть ноги капитану, исполнять эту тяжелую обязанность рабыни. Капитан, ферма, магазин, комнатка с гравюрой Благовещения и плетка из сыромятной кожи, утюг – всё это ушло, забылось, растаяло в гармонии жизни в Эстансии, в удовольствии разуть и раздеть красивого, чистого, умного любовника. И тот же самый акт не похож на вассальную зависимость, на подчине­ние. Тогда как у капитана она была рабой, попавшей в неволю к страху, у доктора она – любовница, порабощённая любовью. Тереза совершенно счастлива. Совер­шенно? Нет, потому что она чувствует, что Эмилиано расстроен и огорчен, а его огорчения мимо неё не проходят, как бы доктор ни старался скрыть их. Пойду приготовлю тёплую ванну, чтобы сеньор мог отдохнуть от дороги.

После ванны была постель, долгая и полная удовольствий. Он приезжал, страстно её желающий, и на­ходил её желающей его, и их встреча была жадной и неспешной. Ах, моя любовь, они умирали и вновь рождались.

– Старый навёрстывает упущенное, не ровен час, отдаст концы на… – шепчет Нина Лулу, пока осматривает велосипед, подарок их сыну, он лучшей марки, такой же, как в иллюстрированном журнале.

Когда спускаются сумерки и начинает дуть ветерок, Тереза и доктор выходят в сад. Умиротворяющая ночь в Эстансии простирает свою темноту на деревья, дом и людей. С кухни доносится бормотание старой кухарки Эулины, она готовит ужин. Лулу приносит стол, бутыл­ки и лёд. Эмилиано после ужина растягивается в гамаке, потом на постели.

Ничего не сказав о случае со святошей, Тереза говорит ему о предстоящем празднике:

– Это будет в субботу, послезавтра. Приходили просить что-нибудь для аукциона, я воспользовалась слу­чаем и предложила тот абажур с расписанными раковинами, которого сеньор не выносит, ну, тот, который ему дали в Аракажу, если помните?

– Помню. Ужасный… Это один клиент банка, коммерсант подарил мне. Должно быть, заплатил кучу денег за это уродство. Хуже не бывает.

– То, что сеньор считает уродливым, другие находят красивым. – Она заигрывает с ним, старается, чтобы он засмеялся. – Доктору всё не нравится, он во всем видит изъян. Не знаю даже, как это я ему понравилась, такая ни на что не годная оборванка.